Дмитрий Гладкий - Смуглый день (сборник)

Когда вина не пьём, так хочется скорбеть!
И даже карты начинают плесневеть,
Да так упрямо, что и не всегда
Ты отличишь шестёрку от туза.
Я в жизни – жил. Не понял ни аза
Однако в ней. Да это ли беда?

…И ношеные вещи хороши, и старые ботинки,
Когда бы смысл имели вечеринки,
Когда бы женщины от нас не уставали…
Но мы, друзья, и выпьем, и споём,
И посмеёмся над бесхитростным бытьём.
А если завтра нам судьбы сурдинка
Вновь пропоёт: «Да ой ли?! Да едва ли»?!
То мы её ко всем чертям пошлём:
Ни нас судьба, ни мы её – не звали…

Твоим удачам – звонкий тамбурин,
Моим печалям – засорённый тамбур.
Как хочется, чтоб корень был один
У этих слов…
А знаешь, есть такая штука:
Бутылка Клейна: верх и дно –
Отсутствуют в ней, как ты ни крути.
Поверхность только. Никакой основы,
Как самоё себя родящая дорога.
Да я люблю тебя, хоть это и не просто…
Поверь: мне не почудилось, ей-богу,
Что неспроста всех лечащее слово
Со мной сотворчеством повязано навек.
Твоим удачам – громкий тамбурин,
Моим печалям – засорённый тамбур.
Всех слов не помню. Маленького роста
Ко мне пристал вчера угрюмый человек.
Я думал – он попросит денег,
А он, на подкосившихся коленях,
Сказал, что люди – это божьи дети,
Что я за всех за них воистину в ответе.
Ему поверил я. И с поезда сойду…

Вчерашняя, ты снилась мне сегодня,
Сейчас я вспоминаю сна обрезки:
Как будто ты меняла занавески
На наших окнах с рамами вовнутрь.
А я выбрасывал кухонную утварь,
И верил я во сне, что это нужно,
Что я по-прежнему один тебе угоден,
Не помня, что давно уже наружу
Чужие я распахиваю окна. Все равно
Я должен ждать, надеяться и ждать.
Вчерашняя, ты снилась мне сегодня.
Ещё осталось в холодильнике вино.
Я распахну окно и буду спать.

Оттого ли мне кажется странной
Междометий проворная пыль,
Что мой пращур с напевом гортанным
Мял верблюжьим копытом ковыль?

А за что не люблю я глаголы,
Но союзы леплю почём зря?!
Не затем ли татаро-монголы
Не хотели иметь букваря?

Не поклонник я деепричастий,
Прилагательных пленник, да стой!
Что же мнилось вам днями ненастья,
Днями тяжких раздумий? Толстой!

Ломоносов, Тургенев, Есенин!
Гоголь, Лермонтов, Пушкин, Лесков!
Я смиренно стою на коленях
Пред великим своим языком.

Я люблю опьянение делом,
Вспоминая, как в детстве моём
Тётя Глаша, «бидонщица» в белом
Нас поила парным молоком.

Я люблю опьянение словом:
Но бидонщиц, лет тридцать, как нет
«О, великий»! Призваньем суровым
Мне завещан приятный обет:

Погремушкой из красок и звуков
Наиграюсь я, словом ведом,
Чтоб навек – не потешной заслугой –
Опьянеть мне родным языком!

Словно звонкая монета
В кулаке нагрелось лето.
Остальные тридцать шесть
Я истратил. Где? Бог весть.

Нынче та, что разлюбила
Вдруг глаза мои открыла
На бесцельное житьё.
Вот, три денежки её!

Не транжирил, не терял,
Просто так на память дал.
Что осталось – не считаю,
Бойко песенки слагаю,

Жду с фортуной рандеву,
Так тихонечко живу.
Помню, как ещё четыре
Подарил монетки Ире,

Оле, Тане, Ксюше, Свете –
Всем оставил по монете,
(Бывших жён не позабыть!) –
Тридцать девять, стало быть.

Пальцы тянутся к карману,
Я сейчас его достану –
Новый звонкий золотой –
Вот он, мой сороковой!

Что осталось – не считаю,
Бойко песенки слагаю,
В кулаке монетка ждёт,
Да никто уж не берёт…

Любил, любил! Любовь ещё быть может…
Но крышу мне сорвать уже не сможет.
Кузнечиком в руке жестокого ребёнка
зажат в горстях судьбы, а всюду рожи
надуты пафосом, и вот уже не слышит
Он – кто летать меня учил давным-давно…
Был свой секрет у той науки тонкой:
чтоб не разбиться, нужно научиться
промахиваться об землю – вот и всё.
Как вспомню – и сейчас смешно, –
когда уворовал я для любимой
охапку зайцев солнечных с небес.
Вот парадигма моего бытия,
где словно шейка балерины
ажурна хрупкая динамика чудес:
к обвисшей сиське матушки-Фортуны
прильнуть, а дальше – всё равно!
Цари роскошным знаком восклицания
посередине первобытной глины,
грозя нарушить девственность её
могучим фаллосом пророческого слова!
Итак, начнём всё сызнова, начнёмся сами снова:
из пункта А в пункт Б я выйду налегке,
не крепче ветра, не приблуднее души.
Не стану жаловаться, ныть, искать поблажек.
И что с того, коль бога рассмешит,
что в лужах, где ступал, останется вода святая?
Я тоже посмеюсь – мой день с ухмылкой ночи
накрошит вдоволь птахам строк бумажек:
пусть веселятся всласть на пикнике
его небес нехоженых обочин.