Зосима Тилль - Хроники Постмодернтокинга

– Ну, надо же людям как-то выпускать пар! А какой клапан на его пути окажется первым – смех или секс – дело случая…

– Ну да… Смех и секс продлевают жизнь. Подайте, люди добрые, кому чего не жалко… Но какое это всё-таки счастье – не помнить и половины из того, что говоришь!

– Ладно, уговорил, собираю себя воедино и выезжаю к тебе. Чайку приготовишь?

– Ты в своём уме? Где я тебе чайку сейчас возьму? Кажется, в холодильнике курица была. Сейчас пожарю. Устроит?

– Ну вот скажи мне, как с таким мужчиной шутки про «заскочу по пути аптеку, к чаю чего-нибудь куплю» шутить, а?

– Ну, не знаю… Про «жарить курицу» тоже вполне себе смешно, а главное – актуально…

– А как же жена?

– Жена? А что жена? Жена нужна. Хотя бы для того, чтобы мужчина мог чувствовать себя счастливым, когда её нет дома…

– Так ты – кирёмаке?

– Киряю, бывает. Но не до такой-то уж степени.

– Кирёмаке, в переводе с японского, это человек, слишком одарённый или красивый для того, чтобы быть счастливым.

– Ну, отлично! Наконец-то всё встало на свои места! Это раньше я подозревал в себе самовлюблённого, с завышенной самооценкой чудака на букву «М», а теперь нет, всё норм, я – кирёмаке… Кстати, не подскажешь, почему если любой красивой девушке или даже замужней женщине задумчиво сказать: «Да… Проститутка бы из тебя не получилась…», в большинстве случаев она обязательно в ответ возмутится: «Это ещё почему?!»

– Типа, не обидно, что послали, досадно, что пойти не в чем?.. Не. Я столько не выпью. Брезгливость продержится дольше, чем сознание. Ладно, до встречи…

На этом диалог оборвался. Я вышел из чата, выключил ноутбук, споро переместил куриные окорочка из морозильника в микроволновку. Оттаивать. Спустя минут десять посолил-поперчил, отжал пару зубчиков чеснока, оставил мариноваться и поспешил готовиться к встрече. В ванную. Самоизоляция, она такая самоизоляция, свой отпечаток накладывала. Если в её начале я шутил про то, что всё новое – это хорошо побритое старое, то, вновь и вновь бормоча эту мантру зеркалу над умывальником, оказалось, что предвидел.

Ещё через полчаса раздался звонок в дверь. На пороге стояла… жена.

– Ну что? Привет тебе, кирёмаке? Смотрю, ты уже приготовился курицу жарить? Ну, и как ты думаешь мы с тобой дальше жить будем, отчаюга?..

За окном уступал место респираторному июню масочный май две тысячи двадцатого…

Лето в этом году наступило так внезапно, что я даже ноги не успела побрить, не то, что похудеть. За двумя мужиками погонишься – рот порвёшь. А что я? Я хочу мужика такого, чтобы порезала пальчик, а он, такой, меня поцеловал, пожалел, ну и в постель затащил потом. Потому что у меня давно уже такой возраст, что те, кто поёт песни под гитару, пишет стихи и приглашает в театр, в продолжение логично топчут френдзону. Потому что на вопрос: «Ты меня любишь?» нужно отвечать не «Да…», а «Безумно!». Потому что ненасытность в постели – это не про секс, а про завтрак. Потому что распущенная интеллигентная женщина гораздо приятнее, чем просто интеллигентная, и интереснее, чем просто распущенная. В общем, портниха без юбки со всех сторон куда привлекательнее сапожника без сапог.

Так вот, о чём это я? А, о лете! Тем первым по-летнему жарким утром я успела трахнуться целых три раза – бедром об угол стола, коленкой о сидушку стула и мизинцем правой ноги о резную корявую ножку шифоньера. Последнее было наиболее ярким и запоминающимся, ибо от трения ножки о ножку искры посыпались из глаз. Но так как даже отложенного оргазма это мне не принесло, возникла потребность, что-то изменить. В себе или в окружающем меня мире. С трудом поборов сформировавшуюся за долгие годы привычку в любой непонятной ситуации немедленно браться за генеральную уборку, я села перед четвёртой уже кружкой кофе и тупо уставилась на телефон. А вдруг? Ведь зачем-то люди старались, трудились, изобретали его.

От телефона я обычно шарахаюсь и тайно мечтаю утопить его в унитазе со всеми, к лешему, контактами…Ну, может, кроме одного и ещё двух-трёх, но тем утром было впервые по-летнему жарко, и это оставляло шанс из разряда «Плохо быть Юлей. Того и гляди кто-нибудь перепутает буквы на клавиатуре и назовёт тебя Блёй». Этой обознатушки я тайком и ждала. И перепрятушка случилась.

«Тырлынь-урлынь…», – спустя полчаса ожидания подало признаки жизни чудо инженерной мысли. «Курлынь-мурлынь», в смысле, «Да, алло» – с облегчением откликнулась я на его призыв. От себя, конечно, не уйдёшь, но попытки, не смотря на вопреки приобретённый жизненный опыт продолжаются.