Зосима Тилль - Хроники Постмодернтокинга

– Ну, как прибегал…, приходил спокойно… В самоизоляцию, пока сижу на удалёнке, работа для меня незаметно для самого себя превратилась в южно-азиатскую потогонку нон-стоп. Теперь в моменты, когда не работаю, я пребываю в состоянии паники, что мне надо работать, но я не работаю. Секс, как показала практика, здесь лучшее лекарство.

– Ну, раз ты такой просвещенный, посоветуй тогда и мне музыку для этого самого секса. Чтобы заглушить хруст суставов, вопли разума и проделки кишечника. Анонимность, как говорится, гарантирую!

– Секс – это лекарство для мужчин. А ты – женщина… Спортом займись! Я в состоянии гнева, к примеру, дротики кидаю.

– Так ты – дротист?

– В смысле?

– Ну… Дротишь?

– Ну, не без этого…

– Если честно, то я как-то по-другому представляла себе мастеров этого вида спорта…

– В олимпийке и в трениках с вытянутыми коленками?

– Наверное, да. Но не исключаю, что это приходит с мастерством. Поэтому тебе на будущее: никогда, слышишь, никогда не покидай своё жилище в халате или, ещё хуже, в спортивном костюме «Олимпиада-80» в комплекте с футболкой на голое тело! По мне, если уж и выскакивать из дому в дезабилье, то на тебе должен быть тонкий шёлковый пеньюар с кружевом, грозящим в любой момент распахнуться. Лицо истомлённое, как после ночи любви, взгляд растерянный, движения запоздалые и неловкие. При этом совершенно неважно, была ли эта самая ночь любви, если её не было – то обязательно будет! Если же выйти из себя в трениках и футболке, то можно дойти до ближайшего магазина, купить хлеба или чего у вас там нет на завтрак для пресловутых омлета со сливками, и остаться совершенно незамеченной. Моль из шкафа вызывает рефлекторное желание её прихлопнуть, и при этом никому не придёт в голову думать о ней как о бабочке.

– То есть ты предлагаешь мне на выход облачаться в кружевные пеньюары и шёлковое нижнее бельё? Я, конечно, многое себе позволяю, но боюсь, что окружающие меня не поймут. В конце концов, я же не бессмертный…

– Да кому он нужен-то, твой каминаут? Ты сейчас выглядишь прямо как заяц, в которого Кащей яйцо с иглой бессмертия в утке через задний проход запихивает. Если ты ходишь за сексом к проституткам, то зачем ходить в магазин самому? Посылай жену…

…И финализировалось попыткой вывода на поступок.

Тридцать первое мая.

– В чём ты сейчас?

– В депрессии…

– Я медленно снимаю с тебя уныние… Нежно расстёгиваю хандру…

– Подожди секунду, у меня помыслы со вчерашнего дня не подмыты…

– Вообще в человеке всё должно быть прекрасно. И биполярное расстройство личности, и чувство тревоги, и депрессия, и шизофрения…

– В смысле?

– В смысле, можешь не подмываться, мне так даже больше нравится…

– Моя депрессия скользит по изгибам бёдер и медленно падает на пол к твоим ногам…

– Шампанского налить на всякий случай?

– А смысл? Где я, а где шампанское? На самом деле, мне бы хотелось чего-то необычного в своей сексуальной жизни, каких-то смелых экспериментов, например, попробовать вдвоём…

– Ты хотела сказать «втроём» ?..

– Нет…

– А ты веришь в то, что сны имеют привычку сбываться?

– Да…

– Тогда раздевайся…

– Стоп! А где ещё трое?

– Нет, всё-таки доминировать в семье должен тот, кто потом сможет всё это разминировать.

– Сейчас бы взять и расцеловать меня, да?

– Кстати, ты не никогда не думала о том, чтобы заснять себя в каком-нибудь эротическом хоум-видео?

– Пробовала. Ржали целых полчаса. В итоге ни у кого ничего не получилось.

– Ну, да… Смех убивает эротику. Если нас пробивает на ржач, то этим всё, обычно, и заканчивается.

– Однажды мой знакомый, гуляя в парке с маленьким сыном, стал свидетелем интимной сцены. «Папа, а что дядя с тётей делают?» – «Сынок, им надо!» Прозвучало, как слово «лопата», после которого всем положено хвататься за животики.

– Мы тоже с сыном как-то на прогулке стали свидетелями интимной сцены. Но так как дело было в зоопарке, то и в главных ролях у нас выступали верблюды. Кроме нас, свидетелями этого кэмел-трофи стала ещё одна троица: бабушка, мама и её пятилетняя дочурка. Яжежмать, убедившись, что её родительница уже успела надёжно изолировать ребёнка, достала телефон, включила камеру и начала сосредоточенно снимать увлечённую процессом пару двугорбых, стараясь при этом изо всех сил зайти в анфас. Корабли пустыни же, видимо, решив подыграть горе-оператору, как могли старались позировать. «Ириш, ты чего там делаешь-то?» – в конце концов не выдержала уставшая сдерживать внучку бабушка. «Ма-ам, подожди! Меня мой уже достал! Давай повесим зеркало напротив кровати, да давай повесим зеркало! Очень уж ему хочется увидеть, какое у меня в этот момент выражение лица! Вот! Покажу! Нехай угомонится!» Плакали тогда, как говорится, все…