Милена Миллинткевич - Цена жизни

– Отделение! Слушай мою команду. Развернуть орудие и поставить в сторону Харькова.

– Да неужто в своих стрелять станем?

– Как же мы будем вражеские самолёты сбивать, когда спиной к ним поворотимся?

– Ты, командир со страху совсем ополоумел? – возмутились зенитчики.

– Фашисты вот-вот вернутся, – прикрикнул на них Василий. – Выполнять!

Бойцы Горюнова поутихли. С недовольством посматривая на нового командира, они медлили. Но под тяжёлым взглядом бойцов основного отделения, принялись разворачивать орудие.

Когда же ствол зенитки уставился в сторону города, Василий подошёл к наводчику.

– Зарядите орудие и ждите. Если какой самолёт прорвётся через наш огонь, вы его не упустите.

Сообразив, наконец, каков был замысел младшего сержанта, наводчик кивнул:

– Не прорвётся, командир. Не пустим!

– Добро! Скоро начнётся, а уж тогда гляди в оба! – посматривая на небо, похлопал бойца по плечу Василий.

– Мессеры! – неожиданно прокричал рябой наводчик, когда вдалеке замаячили силуэты вражеских самолётов.

– Отделение! К бою!

***

– Мужики! Кажись, командующий? – пробасил Морозов и присел возле орудия.

– Да ну?

– Ага, Конев, как есть, – закивал рябой.

– Не! Не он это!

– Точно тебе говорю!

Генерал в сопровождении командира дивизии, начштаба и замполита, шёл по перрону мимо опустевшего состава.

Чем ближе начальствующие чины подходили к зенитной батарее, тем тише становился шёпот артиллеристов. Когда офицеры подошли вплотную, бойцы, опомнившись, выскочили из-за бруствера и вытянулись по стойке «смирно».

– Вот, товарищ командующий, – представил бойцов офицер сопровождения, – объединённое отделение зенитной артиллерии, прикрывавшее Балашовский вокзал. Благодаря их умелым действиям во время массированного вражеского налёта удалось практически без потерь обеспечить разгрузку железнодорожных составов с силами и средствами для подготовки форсирования Днепра.

Командующий внимательно оглядел батарею:

– Как же вы так, хлопцы, а? – покачал головой генерал. – Безобразие! Ни один самолёт не пропустили. Всех сбили! Ай-ай-ай!

Бойцы не сразу сообразили, что Конев шутит. Переминаясь с ноги на ногу, они косились на опустившего голову покрасневшего командира и на, отчего-то улыбающихся, комдива и начштаба.

– А почему у вас орудие в сторону своих направлено? – неожиданно строго спросил не понявший шутки замполит.

– Непорядок! – поддержал его, улыбаясь, комдив.

– Да вот, товарищ генерал, – рискнул вступиться за отделение всегда словоохотливый и не сдержанный на язык Морозов, – командиру нашему спасибо. Молодой, да башковитый оказался. Фрицев на обе стороны бил. Мужик, одним словом!

Командующий и комдив переглянулись. А Василий поправил фуражку и отчеканил:

– Командир объединённого отделения зенитной артиллерии младший сержант Сушенко товарищ генерал армии!

Конев посмотрел на Василия, обвёл взглядом оба орудия, бойцов и усмехнулся:

– Мужик, говорите? Ну, положим, мужиком он станет на следующий год, когда восемнадцать исполнится. А вот героем…

Генерал по-отечески похлопал юного командира по плечу и, словно опомнившись, протянул руку:

– Спасибо, сынок! – чуть слышно поблагодарил он.

Пожав по-детски хрупкую, но уже успевшую покрыться мозолями руку, Конев оглядел зенитчиков, замер на миг, и, не выпуская ладонь командира, тихо добавил:

– Всем вам, спасибо!

Повернувшись к офицерам, подмигнул комдиву и громко приказал:

– Начальник штаба! Оформляй наградные документы на оба расчёта. Заслужили!

***

После ухода Конева зенитчики облепили юного командира:

– Ты не серчай, сына, что спрошу. Стар я ужо, – седой боец присел на станину рядом с юным героем. Остальные расселись вокруг. – Ты, конечно, нам командир, тут никто не поспорит. Только… Неужто, правду генерал сказал? Ну, об том, сколько годков-то тебе?

– Так и есть, – смутился Василий. – Семнадцать мне.

– Вот это молодец! – забасил ефрейтор.

Седой бросил гневный взгляд на Морозова и по-отечески, мягко, будто с малым дитятей заговорил с командиром:

– Как же батька с мамкой тебя отпустили, сына? Али сбежал?

Василий нахмурился, оглядел бойцов:

– Погиб отец мой. В 42-м. Здесь, под Харьковом, во время налёта.

Посмурнели зенитчики. Улыбка слетела с лица ефрейтора Морозова.

– Стало быть, сегодня ты за него отомстил, – хлопнул себя по коленям рябой наводчик и встал.