– Всё вокруг иным станет. Погибель искать нет нужды. Сама к порогу явится.
Сгорбленный седой старик в длинном шерстяном балахоне, подпоясанном верёвкой, взял ухват, вытащил из печи томящийся горшок, большой деревянной ложкой помешал парующее варево.
Жаркий огонь всполохами освещал избушку. Развешанные по бревенчатым стенам и под потолком пучки трав, кореньев, связки грибов и ягоды на ветках, отбрасывали зловещие тени. Оглядевшись и заприметив корзину в углу, старик наклонился, извлёк белесые коренья, понюхал, попробовал на зуб и бросил в кипяток. Достав с полки туесок, снял с него крышку, запустил внутрь руку и взял щепоть измельчённых веток.
– Плошку подай, – потребовал он в темноту.
Из-за печки вышла женщина в плотных шароварах и длинном верхнем платье с глубоким запахом, затянутом широким кушаком. Проседь, словно серебряными нитями украшала густые чёрные волосы, заплетённые в тугую косу, свисавшую до пояса. Покрытое тонкой паутинкой морщин лицо, не растеряло с годами привлекательности. И хотя её молодость давно прошла, горделивая осанка, точёный профиль и стройный стан привлекали внимание, а мудрость во взгляде только добавляли женщине стати. Много боёв кровавых, смертных из-за этой красавицы случилось в степи. Но, лишь духам, да хозяину избушки ведомо, каким ветром занесло эту степнячку в глухой лес.
Женщина неспешно подошла к столу, поставила плошку и присела на лавку. Старик высыпал в деревянную ступку веточки, взял с полки ещё один туесок побольше, набрал из него горсть сушёных почек и семян, растёр руками и ссыпал в плошку. Сорвал со стены лист и цвет иссохших трав и отправил к веткам, посыпав сверху горсть сушёных ягод. Взяв со стола толкушку, принялся измельчать собранное в труху, шепча заговорные слова. Избушка тут же наполнилась приятным дурманящим запахом. Когда крупных веточек в ступке не осталось, старик поднёс её к лучине, что стояла посередь стола, посмотрел, довольно кивнул. Высыпал содержимое в плошку и обеими руками принялся перетирать.
– Этого мальчишку до скончания времён ждать можно! – недовольно покосившись на дверь, пробурчал старик.
Снял с шеи, висевший на длинной верёвке холщовый мешочек, потянул тесёмку, отсыпал немного чёрного порошку и спрятал ценное снадобье обратно за пазуху.
Зачерпнув из плошки в деревянную ложку перетёртые растения, повернулся к печи и, высыпав в горшок, принялся помешивать жижу. Прошептав заговорные слова, старик взглянул на парующее варево и задвинул горшок обратно в печку.
– Чарки неси и на стол накрой, – велел он.
Женщина молча встала и ушла в тёмный угол. Вернувшись, положила на стол круглый хлеб, завёрнутый в тряпицу, деревянную миску с крупными кусками жареного мяса и расставила посуду. Старик стоял у печи, протянув руки к огню, согревая иссохшие костлявые пальцы. Обернувшись и взглянув на стол, велел:
– Ещё одну давай.
Женщина вздохнула. Степнячкам не пристало перечить мужчине, тем более такому почтенному. Ни слова не говоря, она принесла ещё чарку и села. Старик достал из печи горшок с варевом и, зачерпнув деревянной ложкой, наполнил две чарки. Одну подал женщине, другую, поставил перед собой и сел напротив. Долго всматривался в отвар, потом сделал глоток и глухим голосом произнёс:
– Тёмные времена грядут, Магрура. Небо уронит на головы людей вострые стрелы. Не слыхать вокруг будет ничего, кроме стонов умирающих да криков каарганов 1 1 Каарганы – вороны
. Из-под ног кровь сочится станет. Куда не ступишь, в какие земли не отправишься – всюду погибель ждёт. Отец на сына пойдёт. Брат на брата. Одни будут клинками изрублены, других затопчут кони резвые. А тех, что уцелеют…
Скрипнул засов. Тяжело склонившись под ношей, в низкую дверь с трудом протиснулся черноволосый отрок-прислужник в одежде, подобной той, что на Магруре. Едва не задев кадку с водой, примостившуюся на лавке у двери, он втащил на спине огромную вязанку дров. Бросив виноватый взгляд на старика, скинул поклажу у печи и сел, привалившись к её тёплому боку.
–…Того, кто уцелеет огонь сожрёт, – не глядя на прислужника, продолжил старик.
– Никто не спасётся? – голос женщины дрогнул.
– Не многие уцелеют. Да и те, кто песнь хвалебную духам петь станет, вскоре погибель сыщет.
От страшного предсказания женщина поёжилась. Страх тугими путами сковал тело.
– Ты говорил, ждёшь вестей из кыпчакских земель, чтобы решить мою участь. Когда отпустишь? – пытаясь унять нарастающую дрожь, тихим голосом спросила она.
Читать дальше