Милена Миллинткевич - Басурманин. Дикая степь

– Случилось недоброе, батюшка? – отстранившись, княжич будто почувствовал неладное.

– Слухи дошли – неспокойно в округе, – присаживаясь на лавку и увлекая его за рукав, начал князь. – Пока меня в Рязани не будет, держи ухо востро. Коли случится чего, не мешкай, дай знать в Муром. Вернее станет послать двух гонцов – по реке и по земле.

– Отчего тревожно тебе так, поведай! Худые вести? – княжич смотрел с волнением и трепетом.

Мстислав Игоревич тяжело поднялся, подошёл к столу, сунул руку в дорожную суму. Поначалу хотел достать грамоту от Зоремира, да передумал. Взял ту, что лежала на столе, и подал наследнику.

– Взгляни! Из-за реки прислали. Ратники повадились, то ли Переяславские, то ли Суздальские, то ли ещё чьи. В боевом облачении являются. Покажутся на берегу, постоят, на Рязань поглядят, об чём-то промеж собой поговорят, походят и уедут. Жители деревни страшатся гостей незваных. Упросили старосту челобитную писать.

– И часто показываются сии ратники? – княжич задумчиво изучал письмена.

– Частенько! Две-три зорьки их нет, потом опять наведаются, жителей распугают, смуту внесут и уедут.

Владислав вернул свиток отцу.

– Много их?

– До дюжины будет. Ты посматривай на другой берег. Мало ли чего приключится. Не к добру это.

– Не печалься, батюшка! Присмотрю.

Князь положил свиток в суму.

– Тебя аще что-то гложет. Об чём печаль твоя, поведай!

– О тебе, чадо моё! Никогда прежде мы так надолго не разлучались.

– Так останься! – тоскливо попросил Владислав.

Длинные пряди цвета льна, схваченные золотым обручем, шёлком струились по плечам. Мстислав Игоревич тяжело вздохнул, подошёл к княжичу и поправил выбившиеся из-под обруча волосы. Грустная улыбка тронула его губы.

– Али тебе не ведомо, сколь тяжко мне оставлять любимое дитя?

– Знамо, батюшка. Токмо ты всё одно едешь.

Владислав высвободился из объятий и, отвернувшись, отошёл к оконцу, чтобы не глядеть на отца. Из распахнутых створок доносились крики. На теремном дворе суетились служки, завершая погрузку припасов на повозки.

– Мне должно ехать. Князь Муромский ждёт. Дело у него к наместникам. Будем думать, где оборонительные крепости и сторожевые башни ставить, да земляные валы насыпать, для защиты от набегов басурманских. Рязань ещё не окрепла силою. Град наш только в том годе стеной оброс. Его и ставили-то на границе с землями кочевыми, дикими. Ежели явится супостат какой, нашей дружине тут биться. Мало ратников у нас. Посему, без войска муромского не выстоять. А коли князь Ярослав слово крепкое сдержит да подсобит в тягости, и ему спокойнее, и нам подмога.

– Полагаешь, князь Ярослав поднимется за нас, коли придётся бой принять с басурманами?

– Поднимется! Земли-то княжества Муромского, хоть и окраина. Куда ему деваться? Коли нас пожгут да разорят, его стены зараз вослед падут. Промеж Муромом, половецкими и хазарскими ханами, прочими басурманами из Великой степи вроде Джамбулата Хорезмийского, токмо Рязанская земля и стоит. Да и про соседей-славян не забывай. Вона, по берегу с мечами и копьями бродят. Чьи будут, тебе ведомо? Князья Святослав да Олег давно на земли Рязанские зарятся. А Гориславич так и вовсе… Тебе в то лето токмо десять годин минуло, а он ко мне да не гонцов прислал, сам пожаловал. Владелину себе в жены сватать. Раньше прочих хотел сговориться. С тех пор многие в нашу сторону поглядывают, да земли промеж собой никак не поделят. Стало быть, нам тут насмерть биться. Не станет нас, не уцелеть и Мурому.

Княжич обречённо кивнул и повернулся.

– Ты скоро воротишься? Тягостно мне, словно беда близится.

В его голосе было столько тоски, что в груди у князя защемило.

– Мне то не ведомо. Ярослав Муромский, правитель толковый. А вот Суздальский наместник Фёдор Глебович, да князь Изяслав Ростовский – всё об своём всякий раз твердят. Тяжко с ними дела вершить. Одна надега – не схотят они земель лишиться, да встанут за нас, коли срок придёт.

Князь замолчал. Искоса поглядывая на наследника, заприметил, Владислав совсем загрустил.

– Кликни-ка там одеваться. Пора, – вздохнув, попросил Мстислав Игоревич.

Но не успел княжич сделать шаг к двери, она тихонько скрипнула, и в светлице появился служка. Снарядив князя в походные доспехи и застегнув отороченный золотой каймой плащ, он низко склонился, ожидая приказания.

– Ступай! – отпустил огнищного Мстислав Игоревич и взглянул на Владислава.

– Может, всё же останешься? – услышал он робкую просьбу.