Феликс Грек - У мира на пиру

Какой-то чудак в наше время завёл голубей,
Он носится с ними, как будто с детьми, хоть убей!

Ему нипочём ни высотные здания, ни провода,
Он даже ещё не женат, – вот какая беда!

Но всё это им почитается за чепуху:
Что мелочи жизни, коль стая резвится вверху!

Она его душу с собой унесла к небесам,
Он с нею в полёте, он кружит над городом сам!

Какая быть может на свете ещё суета,
Когда в голубом небосводе такая царит красота!

Когда кувыркается «турман» и «шейка»
взлетает кольцом,
Когда веселится «кружастый», стараясь
прослыть молодцом!

Невзгоды и боли остались на грешной земле, —
Они не крылаты, они пресмыкаются где-то
во мгле…

А он, голубятник, в ряду побеждающих мрак, —
И, если подумать, то он не такой уж чудак!

Пройдя всю жизнь почти что до предела,
Я в светлой роще очутился вдруг,
Которая листвой не оскудела.

Я слышал дятла неритмичный стук
И хлопотливых птичек щебетанье —
И ощутил весны бодрящий дух!

Желание прощенья и братанья
Мне наполняли душу до краёв.
Невольно возникало бормотанье

Каких-то неосознанных стихов.
Где вместе со словами были звуки —
Пока невнятный, но могучий зов, —

Наверное, не творческие муки.
Скорей всего, начало этих мук! —
А впрочем, здесь мне трудно дать поруки:

У каждого творца свой узкий круг
Устойчивых понятий об искусстве.
Их не всегда высказывают вслух…

Вдруг впереди возник высокий бруствер —
Вал из земли, из брёвен и жердей.
Какое-то неведомое чувство

Рубежный знак рождает у людей —
Дремучий страх, подспудную тревогу:
«А вдруг подстроил всё это злодей?»

Потом я притерпелся понемногу
И понял наконец волнений суть,
Моих страстей душевных, слава Богу!

То был рубеж отсчёта – полупуть,
Ещё пройти мне столько же осталось,
Не более! Судьбу не обмануть!

Я бруствер перепрыгнул (бойкий малый!),
Но как-то всё переменилось вдруг —
И сумрачнее, и суровей стало.

И птичьи хоры не ласкали слух.
И потеряло небо цвет свой алый, —
Как будто воцарился мрачный дух!

Отринув прочь все страхи и сомненья.
Решился я продолжить дальше путь,
Не ведая, каков итог стремленья!

Я б не хотел «забыться и заснуть», —
Ценю я жажду вечного движенья.
Мне по сердцу его живая суть.

Его азарт, его святое жженье…
Спускаюсь робко в сумрачный овраг —
Небесной преисподней отраженье.

Подумалось: здесь обитает враг!
Похоже, сатанинские хоромы…
Быстрей уйти отсюда, коли так!

Поднялся вверх. Там царство бурелома.
Хаос – деревья, корни, пни… Завал!
Картина неприглядна, но знакома, —

Напоминает мне лесоповал
(Известный в прошлом метод воспитанья)…
Мне жаль, что здесь Коненков [6]не бывал:

Глядишь, возникли б новые созданья…
Без троп и просек путь ещё далёк,
И предстоят лихие испытанья.

Но я иду! Там впереди – порог,
Который завершит предельный срок.
А дальше? Дальше – да поможет Бог!

Всё познаётся в сравнении,
В свой зачисляется ранг:
Кто именуется «гением»,
Кто поскромнее – «талант».

Пишут, по клавишам рыскают.
Водят по струнам смычок…
Рейтинг – высоко ли, низко ли? —
До оглашенья молчок!

Грамотой тайного ордена
Будет оказана честь, —
Слушай внимательно, Родина,
Слушай благую весть!

Вот он вам – перечень гениев:
Люби, награждай за труд!..
Но переменчивы веянья, —
Где ж справедливый суд?

Два судии беспристрастные —
Время и Память – решат,
Есть ли к великим причастные,
Или они мельтешат?

Не стройте гримасы, не надо «хи-хи»
(До Пушкина им далеко, безусловно!), —
Пенсионеры пишут стихи —
Не одиночки, считай, поголовно!

Ну что за оказия, что за порыв?
Быть может, симптом возрастного недуга?
Копилось, копилось в душе до поры, —
Вдруг вырвалось, и завихрилась, как вьюга,