Ульвия Мустафина - Облака по небу проплывали…

К утру ослабевшие, бледные тени
за окнами дико растущих деревьев
скользят по часам, отмеряющим время -
без четверти шесть, убеждаются тени…

Я умываюсь солнечной водой.
Я улыбаюсь вечности в ответ.
Я просыпаюсь ровно в восемь, это поздно.
Я наблюдаю спутник движущейся точкой в небе звездном.
Я существую на планете меж других планет.

Я – капелька в бездонном океане
и чувствую всю тяжесть глубины.
Прохладной струйкой на чувствительные шрамы —
свидетели отчаянной войны…

Не закрывай глаза. Останься,
чтобы снова бороться за спасение мечты.
Ты жадно пьешь и бредишь солнечной водою:
еще воды, еще воды, еще воды…

Воздушная робкая стайка
летящих на свет мотыльков.
Во что превращается синий,
когда обжигает любовь?..

Не задергивайте шторы!
Не лишайте меня неба!
В мутном сумраке душевном
мне его так не хватает.

Распахните настежь окна!
Больше, больше, больше света
и тепла, я не растаю…

Полумрак меня тревожит,
в беспорядке мои мысли,
на большой больной кровати
все равно так мало места.

Под горячим одеялом
дни как годы протекают.
Не лишайте меня неба,
мне его так не хватает.

За окном весна струится,
опьяняя чистотою,
только солнечным настоем
не позволят мне напиться.

Не задергивайте шторы!
Тяжесть их невыносима,
грубо пользуясь бессильем,
вы хороните живое.

Я кричу, но слабый шепот
вы услышать не готовы.
Так по взгляду догадайтесь:
не задергивайте шторы.

Мы опутаны общей тайной,
нитью скрытого звездного смысла,
и навряд ли с тобою узнаем,
почему наши спутаны жизни.

Побережье усыпано галькой,
значит, отдых грозит синяками,
и разрозненной маленькой стайкой
птицы снова прощаются с нами.

Набегая тяжелой волною,
осень слижет уютные краски,
и откроется всем, слой за слоем,
лик печальный и этим прекрасный.

Далеко-далеко, там, где осень
холоднее, но чище дороги,
ты на юго-восток обернешься,
но и там будет сыро, убого.

И с обглоданных, вымытых веток
будет капать осенняя влага.
Ты простишься с потерянным летом,
но со мною прощаться не надо.

Дождь прошел, я сложила свой зонтик
и с минуту на небо смотрела.
Знаешь, что мне так нравится в осени?
Грустный цвет ее глаз. Темно-серый.

Прогулка с палою листвой,
и омертвевшей, и засохшей.
Ей все-равно, что я – прохожий.
Иду, и под моей стопой
лишь легкий хруст раздастся снова
и оживит, теперь суровый,
осенний сумрак. В тишине
иду пустынною дорогой,
и хорошо, что нет людей.
Здесь царство лиственных смертей,
здесь царство смерти над природой.
Покорно засыпает день.
Покорно отступает лето.
Все меньше солнечного света.
Пока, до встречи, до весны.

Сырой рассвет – это когда солнце есть, но его не видно.
Оно далеко-далеко от земли, от бесконечно моросящего дождя,
от сырости, от плотного беспросветного слоя облаков.

Сырой рассвет – это один из тех дней, когда природа не утешает.
Когда облака – это огромная тяжелая плита, которая давит на грудь,
на мысли, на сознание. Ты отчаянно пытаешься сдвинуть ее,
скинуть с себя, изо всех сил, разрываясь, захлебываясь,
стирая в кровь пальцы, ломая ногти, чтобы только вдохнуть полной грудью,
чтобы только увидеть свет, но она не поддается.
И ты лежишь, придавленная этой огромной серой массой,
безмолвная, беззащитная, бессильная…

У меня сложное отношение к осени. Я люблю ее. Я ее ненавижу.
Сегодня она улыбается, а завтра кричит от боли, и я вместе с ней.
Тяжело. Вы знаете, что такое осень? Это болезненный переходный период.
Это конец. Это начало.
Каждый год она умирает, и я вместе с ней, часть меня.

Сырой рассвет – это когда жизнь уходит,
а остается серая безжизненная пыль. Серое небо, серые дома,
серые улицы, серый асфальт, серые лица и взгляд тоже серый.

Сырой рассвет – это когда сырость там, в глубине,
постепенно скапливается в вязкое озерцо с черной неподвижной водой.
Холодно. Тихо. И хронически не хватает солнца, чтобы выпарить из себя
всю эту накопившуюся сырость, эту тяжелую свинцовую грусть.
Но солнца нет. Который день идет монотонный тоскливый дождь.