Александр Левинтов - 4 | Последнее

Пресвятая дева!
Не просил тебя ведь
никогда – ты помнишь?
О себе. Не гордый,
просто недостойный.
Лучше – за других.
Пресвятая дева!
Слезно и со свечой,
Самою дешевой
Я прошу сегодня,
Слов не зная лучших,
Вдруг в последний раз?
Пресвятая дева!
Дай мне умиленье,
Ты подай мне силы
слабостью своею,
Чтоб снести страданье
Вот и все. Аминь.

«Прощай!» – неужели я вновь на свободе?
Это – выстрел не в грудь – из груди,
от тебя – тропы, трассы, пути,
пятый туз из фабричной колоды:
«Прощай!»
«Домой!» – от порога бездушных сует.
обручального хлама забот.
Я не слышу того, кто зовет,
в одиночку рыдая дуэт:
«Домой!»
«Покой!» – водопадом взметнуло меня.
Уползает в долины туман.
Ветром пусты тюрьма и сума.
Тихим громом просторы манят:
«Покой!»
«Прощай!» – может даже и вправду простишь
и не будешь мне совесть колоть,
не забудешь и душу, и плоть,
и растаешь в предсонной тиши:
«Прощай!»

Хелп ми, мадонна,
Ну, вас тебе кόстет,
бикоз из Сорбонны
Декан меня простит,
Гив ми, мадонна,
пекиньо, феличе
«Ферари», Ивонну.
Динеро и дичи
Сорри, мадонна,
йо сой бат нот вери
Устед сон бездонна,
их бин же на мели.

Пересылки и ссылки
«Да кто вам сказал?!»
«Тунеядец!.. «Еврей!..»
«Но мы вам не позволим!..»
Переводы. «Введите!»
– «Это был мой допрос?»
– «Сколько вы получили
за ту дрянь построчно?»

В каталогах, возможно,
нескоро найдут:
не по-русски, с любовью,
а может и больше.
В Вифлееме – звезда,
а на Невском дают
колбасу из досрочно
упавшей коровы
(этот стих прорыдав,
я всю ночь не сомкнул)
Он вернется, вернется!
Не знаю когда.
Языком закоснев,
в первых звуках открытья,
лепет слов ненадежных,
ненайденных слов.
Укрепится – и ввысь,
не заметив цензуры,
ни о чем, ниоткуда,
а просто с небес,
разгоняясь об мысль
о потерянном боге!…
Иродический век,
иродический мир, —
вы, конечно, помрете,
что же, будьте здоровы.
Но из тундры туда,
где вас нет никогда
Где забудутся слезы
и недоуменья,
Где тиха и светла
озаренья звезда,
где рождается с муками
снова и снова
незабвенное – здравствуй!, —
поэзии Слово.

Ключи от покинутой двери
Ключи от заброшенной двери,
забытой, опошленной веры
ключи в запыленном углу.
Я даже искал вас когда-то,
я был вашим верным солдатом,
и видел в вас смысл и награду,
пылитесь, пылитесь в углу.
В том мире когда-то заветном,
в тумане и вихре запретном
Джульетта ждала и Одетта,
А ныне – лишь мусор в углу.
Не снятся обманы и дали,
Положено что, то не дали.
На службе, мой друг, не на бале.
Не вы, это я там, в углу.

Выкинут, выброшен…
«Этот фильм – моей маме».
Ностальгия. И жертвы.
Он все им принес.
А они, чуть смирившись
с несчастным величьем,
Освещают неясные тени кино
гулко бьющею дверью.
Во сне. Потерявшись.
Это стадо сорвет
Одеянье с себя.
Рафаэли в сенцах
тиражами исходят…
…«Папа, слово зачем
прозвучало впервые?»
Над засохшими вишнями
мысли не вьются.
В балагане – кино,
Хруст билетов в штанах.
Вы пройдете совсем.
Вы пройдете?! Пройдете?!
Умоляю …: он там.
Не сучите собой.

Брат мой,
стоящий предо мной,
следящий за моей спиной,
и берегущий сверху мой покой,
Брат мой.
Хожу по проволоке – на службе и дома,
Стою на струнах – в очередях Содома.
Лежу в гробах – на пляжах Сочи
Сижу без срока – годы и ночи.
Брат мой,
вывернутый наизнанку,
обнаженный жаждой, страстями,
Разумом – то есть душою.
Брат мой.
Здесь все чужое – мое дыханье,
Твоя любовь и наши судьбы.
Здесь страшно душно – пуст воздух,
пуста душа, ни крон и ни корней.
Брат мой
Мы вместе гибнем
Под пеплом жизней
Горим в аду живьем
брат мой.
Брат мой простим простимся небес не видно заволокло туманом сознанье братства брат мой
б … … …. й

среднерукий и косноязычный
родился в сталинском районе
долго жил в брежневском
не хочу умирать под другим
ненавистным незнаемым именем
живу анонимно
пишу псевдонимно
невыносимо
на вынос и на выброс
в ожидании конца
а может начала
ведь так и проходит
безвременье
впервые человек с человечеством
получил назначенье
успеть бы теперь
его исполнить
или хотя бы успеть
угадать
высокочастотная тема
вторичные слабые сигналы
не затыкайте мне рот
дайте докосноязычить