Георгий Поспелов - Время и любовь. Стихи о нас и вас

Ты не подобье статуи.
Приёмов сотни теребя,
ищу манеру, чтобы
увековечить тебя.

Лежи, не снуй, позируй.
В Кашмире сладить легко
похожий портрет словесный:
любые краски недалеко.

Глаза – два родника,
питают озеро-городок:
живём в хижине на плаву.
Ныряю… холод обжёг.

Реснички длинные сразу
колючие вроде, а взгляд
из-под вскинутых бровей
синеглазой волей богат.

Густые длинные волосы,
кедровая ветвь, из находок
идеальная, слегка закрыли
лицо, округлый подбородок.

Румяные щёки, впитавшие
дразнящую арому жасмина,
сказали б тоже: ты глубже
маэстро Фидия глубин,

их скульптору не передать.
А рот, которого я фанат,
манящий, приоткрытый —
разломан надвое гранат.

Осанка гордая головы —
ревнуют чванные небеса —
воедино слитые ду́ха
гармония и тела краса.

Поможет в этом шея,
впитавшая лунный свет:
черпну́в твоей красоты,
он матовый дал расцвет.

Ведь лунный камень, который
сегодня купила впопад,
такого же точно цвета,
а плечи – серебропад,

увиденный в пути сюда.
Округлость деви́чьих плечей!
Кашмирского шёлка руки
целую всё горячей,

их каждый пухлый сантиметр.
Спокойно не хотят лежать,
жестикулируют, для
твоего рассказа благодать.

«Не снуй, скрою́ в Венеру
Милосскую»… Браслеты звенят,
разноцветные повязки
и пальцы в кольцах блестят,

копируя модных танцовщиц.
И так останутся пусть.
Не сможет Мисс Вселенная
побить твой пылкий бюст:

созревшие манго плоды
затмят любое деревцо,
упругие и податливые,
а также твоё лицо.

Фигуры вот похожи.
Соперницы вы всё же.
Тебя в конкурсе выберет
Вселенское главное жюри,

прелестная ты красавица,
источник юности, аромат
бессмертия, вселенной любви,
и талия – в самый аккурат.

У всех аид разный,
другое дело рай —
вариация Кашмира: долина
от бедра и до бедра.

Посерёдке нежно кладу
на чёрную треуголку
фигурку из ценного ореха,
пришлась как раз весёлка:

на скаку вороная лошадь
передние ноги с задними
скрестила – точно треуголка.
Сегодня, аллюр сюит,

мы мчали по долине…
Сей лошади гнать до края,
пока она не доставит
в парадный центр рая,

туда она знает дорогу…
Не хуже дальше интерьер —
ноги римско-индийского
сверх идеального мера,

все линии безупречны,
ни сбавь и ни прибавь,
а тело снежно-белое
так живописно въявь:

наилучшая из напротив
Гималаев снежных вершин
в мерцании полной Луны.
Отрада призы́вных картин,

хотя без деталей – такой
фатально будешь, лиха.
Ведь ты одеваешься и…
уводишь от греха…

Лилейное тело лелею.
Об Индии за окошком
напомнит на кровати
гвоздик и роз дорожка.
Их на пол! Глазу северному
дороже белизна без
добавок. Без обычных
рисунков и украшений,
румян индийских свадеб.
Тебе они излишни,
нельзя улучшить море,
тебе они излишни.
Заветный миг уж скоро.
Восторгу переменами —
лишь несколько минут.
Несу тебя из пены,
держу нагое море,
а груди-бёдра-волны
сбивают с ног, голу́бят,
своей судьбой довольны.
Победа моря-тела,
никак не мыслимая ранее!
Победа истой страсти!
Лучистых звёзд сияние!
Небожительница земной
совсем нежданно стала,
а её завидные бёдра
воздушно-буйного начала —
предвестник райской бури.
Пока лишь только часть
астральной невесомости
на дне земного счастья.
Пускай же будет буря!
И вот слились. Витийства
чертяка Пегас несётся —
ему на помощь стихии —
упрямо в центр рая
Амуру для показа.
К его ногам забросил
обоих без подсказа,
ещё обнимавшихся,
уже терявших силы,
а третий волновал их
недолго. Два чудила
уткнулись друг в друга.
Ждала другая новость —
венчальный туш Планеты
в награду за духовность.

Награда глазу,
отрада сердцу
опять со мною,
как прежде была.
Быстрее рассказы
кончай, Шехреза́да!
Ты вся впечатленье.
И снова – слова.
Душистые волосы
и тела прохлада.
Ты здесь? Ты рядом?
Не фото? Сама?
Смиряешь тоску
одним взглядом.
И вот уже
не схожу с ума.
Обаяньем жеста,
беседы беглой
взвила, закружив,
в медовую новь.
Окутай собой,
накали негой,
любимо-потешные
муки готовь.
Нам дочкины тролли
веселье дали:
тебе чары,
а мне силу,
набу́хали в нас
любовное зелье
и снова – на полку,
наверх к себе.
Желанны, нежны
твои объятья,
покорных плечей
крутые берега
в поток падая,
кричу заклятье:
«Люблю! И ты
любовь сберегла!»
Вовсю палит
влеченья жар
и страстный взгляд
зовущих глаз.
Стремнина бурная,
заветная река,
торопит бег,
уносит нас.
Призыв инстинкта
тысячелетий
отринул законы
цивилизаций.
Тела́-звери
сплелись в одно
в пьянящей игре
импровизаций.
Это миг
безумства, счастья,
буран безмерных,
могучих желаний,
триумф единенья,
пяти чувств буря
с молньями взглядов,
громом ликованья,
мгновенье услады,
фантазия сна
наяву: экстаз
мятежных оргий.
Тысячелетия
задастся двигать
тот терпкий вкус
сладко-горький.