Георгий Поспелов - Время и любовь. Стихи о нас и вас

Вояж в королевский Бангкок.
Хожу средь Будд, хризантем,
улыбок, каналов. Не юдоль.
С семьёй на галере, украшен
камнями, плывёт король.

Справляет двухсотлетие
династии. Расплылся в улыбке.
Сиамской древности пароль
рукой машет. Увидев меня,
ускорил жест. Гастроль!

У меня своя годовщина,
хоть меньше в десять раз —
своей королеве мирволь,
украшу с головы до пят.
Дешёвка: рубины, изволь,

копай из земли. Прикрас
купил: опал, жемчуг,
сапфир… взъярил король…
дип. паспорт очень помог
пройти таможни контроль.

Пустые сердца Дон Жуана,
подкинуты всуе Аннам,

не вывели из одиночества,
а сердце, обильное очень

любовью, своей и ответной,
наполнило тишью светлой.

В судьбе – её
причина и просто везенье,
в любви – на
долгущие годы загляденье,
в поэзии – ещё
не созданы стихотворенья,
в балансе – так
нелишни интуиция, терпенье.

Всё ты!

Пассаж тонкий – Восток:
любовь – правил виток.

Баланс поступков и чувств —
честнягу эту присыпку
пускаешь в ход, браня
за очередную ошибку.

Любовь цветёт в настоящем,
бодрит прошлое спящее,
боится ига предстоящего.

Любовь-усладу
вкушать надо
на ужин и завтрак…
сегодня и завтра…

Недобрые взгляд
и жест говорят:
тепло-светло
ушло так ушло…

Любить,
любимым быть —
спасибо за этот дар.

Любить,
любимой быть —
спасибо за этот дар.

Любовь
и любовь в ответ —
счастливей дара нет.

Люблю тебя в тебе,
хозяйку неизбитых манер,
на всех непохожую,
саму – живой пример.

Сравненье со светилами
дешёвой ниже сценки,
вообще переоценки.

Почему же тело твоё,
невнятным снегом взбелив
влекущий тайно отлив,

ночную постель освещает
частичкой полной Луны?
И правда, ты – лунёнка.

Не только глаза и сердце
несут наши встречи:
хранить твой образ
любой клетки до́ля…

Они вели дневник,
когда мы были вместе,
влюбились и теперь
не бросят нас на волю…
Мозаика триллионов
частиц памяти клеток
слагает прошлое за
секунду и не сусоля…

Прибоя звуки. Чайка навеяла образ родимой:
изящные белые руки, руки моей любимой.
Белее белой голубки, словно тополиный пух.
– Нет, нет, ещё нежнее, – наверно, сказал вслух.
– Забыла тебя, разлюбила, – отвечает морская волна.
– Давно ты ей не нужен, – повторяет другая волна.
– Ныряй. Мы заласкаем, закружим, унесём в глубину,
увидишь мир подводный без волнений разлук.
– Не врите вы, волны… не вровень с домом ничто.
Меня любит. Не вы, её руки дадут тепло.

В настрой закралась ошибка:
печалит хмурь шибко.

Твою вспомнил улыбку
и снова прыткий и гибкий.

Дурак и в счастье несчастлив.
Мудрец доволен малым,
а если к нему участливы
жены ум до конца,
краса и после венца,
дурацким счастьем счастлив.

Осушила жажда пылкость
души…
возвращающая к жизни,
ободри…
из родника алых губ
напои…

Задиристое желание
пронзило светом
тебя. Озарило
черёмухи цветом.

От спешных дел
без слов отвратило,
немедля взгляд
и руки обратило

ко мне, забыв,
кто именно обычно
пускал любовный
наш церемониал.

Океанский берег Ори́ссы.
Десятки супер-черепах —
два метра панцири их.
На один прыг, бабах —

застыла враз амфибией.
И снова на другом взмахе,
приняв позу Лакшми
на небесной черепахе.