Анатолий Антонов - Вирши левши

и где едва мерцает Я,
в потемках вечного ничто,
стремясь проклятье бытия
подкрасить блеклою мечтой.

Как странно отчужденье тела
к которому за день привык
ото всего
что неумело назвал
душою
мной – язык
как странно
связь с собой теряя
при засыпании простом
успеть подумать вдруг о том
что так сознанье прерывает
поток свой так оно в тупик
заходит так за мигом миг
распад частицы бытия
Я замыкает на НЕ-Я
…и снова утро… стены…
одеяло скомканное и под ним
опустошенное валялось тело
телу моему сродни
и снова пробужденье наступает
и словно воздух по игрушке
надувной
сознанье поползет
приобретая ту форму самую
что станет мной

Душа невидима и нет ей отраженья
в стекле озерном, в зеркалах земли.
Заснять ее под микроскопом не смогли,
и в небесах нет радуги ее смещения.

Душа собой и ширь, и даль объемлет,
и глубь, и высь, и ночь, и день.
Она одна на свете не отбрасывает тень
и смерть людскую не приемлет.

Вот наша с жизнью временная связь
осенний дождь и лист вцепился в грязь
как он к асфальту мокрому прильнул
как не хотел, чтоб ветер его сдул
как сырость беззаветно он любил
но гибельный рассвет все ж наступил
и поутру листву смела метла
и ворох тот потом сгорел дотла

Ах, вода ты, вода, холодна и темна,
отражается гладью озерной луна,
и стволы опрокинутых в небо берез,
и усадьбы старинной белесый откос,
и закатных мозаик бездонный простор,
и путей этих звездных Млечный узор.
Ах, вода, ты вода, ты не знаешь, что есть
на земле и зима, и весенняя весть,
и беда не одна, счастья-радости круг,
и любви и добра белопарусный струг.
Ах, вода, ты вода, сонно-вольно течешь,
никогда, никогда этих слов не поймешь,
не узнаешь, что я тут тебе говорил
из последних своих человеческих сил.
Ты не ведаешь как быстротечны года,
потому, что ты не живая вода,
неживая – без чувств и без мыслей о том,
как, откуда, зачем этот здесь водоем…

То правда иль выдумка?
чудо –
улыбка и капельки слез
кто ты
кто мы
откуда?
точка – тире – точка…
SOS
тоски чтоб убавилось вдвое
отчаянья сложим свои
пусть смысла здесь нет
и покоя
уставшие
мы устоим

Почаще снись, врывайся в сны,
у сына – мой размер вины,
у совести сыновьей сплин,
у матери был разве сын?
Умчал за тридевять земель,
сорвался с сердца, не с петель.
Старался там и здесь успеть,
расставил на себя сам сеть,
к прощенью рвясь из рваных жил,
прощанья миг сам отложил
на вечность вечную… на сны,
чтоб видеть тень твоей спины…

Опять тоска привет старуха
ну как тебе там у других?
что-что
не сладкая житуха?
а… выставляют…
да пошли ты их!
не притулилась значит
ладно давай заруливай ко мне
сегодня больно уж отвратно
хотя и солнышко в окне
сегодня одному
могила
но я да ты – уже вдвоем
а двое – коллектив
а коллектив… он сила
повоем что ли
то-йсть споем?

В отчизне, покончившей с Богом,
нам выпало впасть в стихи,
чтоб ими
за каждым порогом
замаливать стали грехи,
в хоромах и пропастях мира
алкали чтоб зелие строк,
взлетая превыше Памира,
целебный хватив глоток…

Поэтам дано вышним слогом,
созвездьями звучных строф
сказать,
что нашептано Богом,
чем мучился Саваоф.
Им велено властью Всевышней
долг правды душевной вернуть…
Не бывает поэзия лишней,
где добра предначертан путь.
Не бывает поэзии много
для тех, кто испил красоты,
кто с верой последней в Бога
жил в стране, где крушили кресты…

Как ухитряемся мы люди
среди борьбы и суеты
самим себе дарить прелюдии
стихи трактаты и холсты?
как удается нам такое:
в краях где нету тишины
урвать минуту для покоя
для постиженья глубины?
за что дается нам такое
как к нам нисходит красота?
ведь мы – мутнее волн прибоя
ведь мы святая простота
в упор друг друга из орудий
готовые
за жизнь за честь, за –
чем искусством бредят люди
эти
скажи мне кто-нибудь
зачем?