Анатолий Антонов - Вирши левши

Живи они при Николае
вновь при романовской династии
они бы также верно лаяли
о правильности «нашей» власти
живи они опять при Сталине
при том же самом культе личности
они б не хаяли
а славили усы его
его величие
и добровольными ищейками
за чуждой им идеологией
охотились бы выгнув шеи
и не щадя при слежке ноги
живи они при тех кто после
хрущевобрежневых взойдет
они почить не смогут в бозе
жить будут задом наперед
и будут пятиться извечно
на жалких пялиться вождей
ярмо лелеять врать беспечно
страдать без пайки и вожжей

Не выбирают Родину-судьбу,
а выбирают – без нее иль с нею.
И если с Родиной – ее хлебнут беду,
о выборе своем не сожалея.
А если без нее – без нищеты,
без воровства, неволи, произвола,
то пусть счета вам будут, как щиты
по месту нового прикола!
Воспоминанья пусть не мучат вас,
пусть вам не снится ужас,
что назад вернулись,
пусть вам полюбится чужой покрас,
пусть на чужбине повезет
поболе, чем в Твери иль Туле.
Чтоб вас самих никто не грабанул,
и чтоб от вас не разбежались дети,
крича, мол, вашу родину
видали мы в гробу,
получше есть отечества на свете!

В лесу безлюдном лишь убежище!
вбегаю в сосны и ору –
здесь раны залижу я в лежбище
забьюсь с отчаянья в нору
брожу нехожеными тропами
в краю замшелых древесин
и звонко пятками я топаю
по лужам выгнивших трясин
ищу себя в сосновой пропасти
и прячусь в зарослях сквозных
в какой я засветился области
пред тем как получить поддых?
где был неслыханно доверчивым –
как думал так и говорил?
зачем рожден не гуттаперчевым?
о разве ангел мой без крыл?

В лучах июньского заката
над пеленой грибных дождей
взлетела радуги токката
в небесной мессе славных дней.
Как жизни торжества цветные
воздвиглись райские врата,
над злато-влахернской святыней
восстала божья красота;
в крестах воскресла чудо-арка,
путь к Богу радужно раскрыт…
Полно народу в кущах парка,
и правит бал воскресный быт.

А верит ли сам римский папа
когда без свиты он один
что Иисус страдал и плакал
и по земле босой ходил?
а верит ли что в самом деле
Вселенной правит божий дух
и воплощен в его же теле
иль эта вера для старух?
а верит ли святой наместник
взойдя на царственный амвон
в свои же благостные песни
или поет для паствы он?
а верит ли он в буллы эти
в которых смертным рай сулит?
в догматы верит в кабинете
когда над Библией сидит?
а сам сам верит посылая
иезуитство все в поход
чтоб ересь всюду истребляя
в той вере укрепить народ?

Москва для пришлых необъятна,
как коммуналка, неопрятна,
тесна для душ чужих столица,
я в чаще тел, я здесь посмел родиться.
На Абельмановке пошел я в рост,
Калитники – мой родовой погост.
Тут, на углу Угрешки и Мясной *
в очередях соцфак был первый мой.
Здесь, в школе Элька – первая любовь,
куда ушло все, что волнует кровь?
Стою на месте том же, Чара, через полвека,
ни улицы, ни дома, ни Москвы – калека,
не человек – без памяти ты – не москвич,
а с памятью без крова корневого – бич,
чарующее званье, смесь челнока и рвани,
мы щепки деревянной – мсковитяне.
Нас всех с Таганки – Сретенки снесли,
в панельные хрущобы вознесли,
а там, внутри Садового кольца,
царует смесь С(тавро)поля – Ельца.

Я приехал сюда
понаслышась о нем
гордый город узрел
белой ночью – не днем
не пытались огни
вырвать к свету из тьмы
и Петра и суда и граниты Невы
я бродил белой ночью
узнавал наконец
и каналы соборы и Зимний дворец
и до Стрелки дойдя
у ростральных колонн
я признался что
в белый город влюблен
и в его острова и сады и мосты
и в его купола и стихи и холсты…
после белых ночей не вернусь я назад
пусть чернеет сердце с тобой
Ленинград
1965