Иван Гусаров - КИЧЛАГ

Тень ложится игрока
На общак, решетки, стены,
Она пришла издалека,
Из закулисья мертвой сцены.

В тишине прогулочного дворика
Воздуха хватанешь морозного,
Есть тема для тюремного историка
Со времен Ивана Грозного.

Русскому без мата, как без рук,
Основательно теряется лицо,
Сделали огромный крюк –
Отпустили крепкое словцо.

Без мата, как без хлеба.
Весть пришла издалека,
Сжалось в овчинку небо –
Мат слетает с языка.

Мат не вреден для здоровья,
Он не пластид и динамит.
Мат, отпущенный с любовью,
Быстро личность охладит.

Мат древнее топора,
Раздвинул до небес формат,
Не знали древние пера,
Но хранили свято мат.

В старинных свитках бересты
Писались росича права,
Как очень редкие цветы
Хранились бранные слова.

Без мата не было атаки,
Он дух наращивал в бою,
Не обойтись без брани в драке,
Придержит мат в строю.

Палят в сражении пушки,
На поле брани все сословия,
Окунулся юный Пушкин
В тайну бранного злословия.

Не смог голоса собрать,
Сошел заранее с трассы,
Звучит «Япона-мать!»,
Брань уходит в массы.

Растянул меха гармошки,
Выдал скверные частушки –
В восторге хлопают в ладошки
Дети, женщины, старушки.

Оставил мат бараки,
Переехал в светлый дом,
Брань отпускают фраки,
Сидя за фамильным серебром.

Мата нет на зоне,
Но он присутствует, витает,
Он в фене и жаргоне –
Зэк по глазам читает.

Живет в словесной ткани,
Его не вытравить, не сжечь
Русский возглас брани,
Ему лучше не перечь.

Подходят к перрону составы,
Примет гостей столица,
Любители быстрой халявы,
Криминальные едут лица.

Кидают и дурят по-черному,
Рекламой пестрят издания,
Нету места ученому,
В метро продаются звания.

Больничные прочат листы,
От всех излечат болезней,
Таблетки и капли пусты,
Деньги готовь, любезный.

Поселят дюжину персон
Основатели аферы,
Повсюду клеят лохотрон,
Остановки, как пещеры.

В подвале шустрый китаец
Лейблы шьет под Армани,
В столице осел скиталец,
Бизнес ведет на обмане.

Солнце взошло едва,
Узбек кричит дотемна:
«Арабский вкусный еда –
Шаурма, шаурма, шаурма».

Нету у фирмы лица,
Посредник привозит товар,
Аферам не видно конца,
В дело пускают навар.

Невеселое крутят кино,
Обещания заведомо лживы,
Золотое ищут руно
Любители легкой наживы.

Пиво попьют опера
В компании вольных стрелков,
Остановить преступность пора,
План перехвата готов.

Ловят халявщиков пачками,
Жалеют суду жеребят,
Попугают зоной, точками,
В общем, слегка пожурят.

Прессую феню и жаргон,
Воздух выдавил из строчки,
Ушел нормальный сок,
Отбили на допросе почки.

С кровью приходится мочиться,
Крою матом сотым,
Мне больше не молчится,
Стать решил сексотом.

Разведи, гражданин законник
Всех по правильным углам,
На службе убойный треугольник:
Мордобой, шантаж, бедлам.

Признание выбивают опера,
Улики находят на звезде,
Работают грубее топора,
В отказ идут в суде.

Лепят дело, стоя,
Свободу всюду водрузили,
Во времена советского застоя
Так нагло не грузили.

Где законы, гражданин начальник?
Суют готовый протокол,
Подпишет гнутый чайник,
Сядет задницей на кол.

В СИЗО открытый пресс,
Не поможет голодовка,
Следствию не кажешь интерес,
Нагнется в карцере голтовка.

Приходит служивый по надзору,
Решил братишка попечалится,
Мол, прессуют без разбору,
Неделю, как в подвале чалится.

В полдень отворилась кормушка,
Принесли бумагу из спецчасти,
Зря стреляла пушка,
Ответ достоин власти.

Сухо, кратко и казенно.
Словесная сдохла перестрелка.
«Нарушений нет. Все законно.
Проведена проверка».

Письмо прилетело в централ,
Пишет братика подельник:
Поезд увез за Урал
В дальний таежный ельник.