Иван Гусаров - КИЧЛАГ

Первый побег был удачный,
Под машиной висел на руках,
Отсиделся беглец на даче,
На полгода завис в бегах.

Вернули на ту же зону,
Тесной оказалась клетка,
Верен свободному зову
Снова бежал малолетка.

Он трижды бежал с малолетки,
Добиться хотел идеала,
Не удержишь свободу в клетке,
«Гончий» пришло погоняло.

Поднялся потом на взросляк,
На пике был, молодчина,
Опера мочили кисляк,
Его знали генералы ГУИНа.

Раздражали застывшие краски,
Быстро начать и закончить –
Не могут без бега хаски,
Не мог без побега Гончий.

Он знал финал наперед,
Найдут все равно беглеца,
Его толкало вперед
Желание идти до конца.

Убежать с изыском, красиво
Было заветной мечтой,
На воле прикопана ксива,
Засеяна редкой травой.

Как в кассе пробитый чек,
Пустая чифирная пойка,
Большое ЧП – побег,
ГУИНу жирная двойка.

Все равно, что взойти на Казбек,
Тяжелый путь, непростой,
Пятый совершить побег
Может настоящий герой.

В шестом побеге был Гончий –
Колотит офицеров ГУИНа,
Решено в этот раз покончить,
Чтобы не бегал, скотина.

Беглецов нельзя различить –
Трое уходят в гору,
Решено троих замочить
Без сомнений и спора.

Знаменитый домушник Шлепа
В квартиру портного проник,
Одесса проста, как Европа –
Ключ прикрывал половик.

Зачистил шкафы и полочки,
Смотрит, стоит манекен,
На нем костюмчик с иголочки, –
Знатный заказчик хрен.

Решил фраернуться Шлепа,
Портному позор и горчинка,
В таких щеголяет Европа,
В Одессе – большая новинка.

Прикинул костюмчик Шлепа,
Модно, удобно, красиво.
Повесил свой, недотепа,
В кармане осталась ксива.

Солнце клонилось к закату,
Доволен судьбой Шлепа,
Зачистил бродяга хату,
В костюмчике новом шлепал.

Дома врубился Шлепа,
От позора лицом побелел,
Сидел, по балде себя шлепал,
Костюмчик на стенке висел.

Явились стражи закона,
Чинно, с улыбкой, красиво,
Шлепа сидел, как икона,
Адрес выдала ксива.

Много в Одессе трепа,
Стар толкует и молод,
Как прокололся Шлепа –
Удивляется вольный город.

Шутки пошли и трепы,
Гудит Привоз и вокзал.
Ну, ты! Фраернулся Шлепа,
Сам себя наказал.

Прошли криминальные тропы,
Совсем не пустая ботва,
«Это вам не у Шлепы», –
Скажет крутая ботва.

От Курил до самой Европы,
До южных жарких широт
Шагают по жизни Шлепы,
Разинув весело рот.

Подводные будут рифы,
По миру не просто топать,
Орлы кружатся и грифы,
Нам бы страну не прошлепать.

Протопал немало по зонам,
Наказ братвы зацепил,
По лагерным жил законам,
Понятия двигал и чтил.

Сразу хозяина понял,
Одна продажная тема,
Хочет горбатым пони
Сделать зэка система.

Хозяин выписывал сутки,
К лагерной двигал культуре,
Ментовские развенчивал утки,
Был термометром в БУРе.

Гремели вдали поезда,
Жизнь выдвигала прожекты,
Одна светила звезда –
Тусклый с вышки прожектор.

Долго в неволе пилил,
Не одну прошел одиночку,
Раз кипишнул и вспылил,
Вертухаю загнал заточку.

Не то цинканул вертухай,
Оказался тяжелым удар,
Загнали в неведомый край,
Куда телят не гонял Макар.

Чифир горячий глотал
Ближе к Полярному Кругу,
Я северу жизнь доверял,
Как самому лучшему другу.

Ненавистный тубик исчез,
Вылечил воздух морозный,
И в зоне бывает прогресс,
Часто большой и нервозный.

Север давно отпилил
Морозной снежной пылью,
Откинулся я, отвалил,
Заглаживать лагерь былью.

Я сидел в знаменитых Крестах,
По делу сидели бродяги,
Я был при известных делах,
Висели российские флаги.

Праздник гуляла Пальмира,
Моряки сходили на сушу,
Я бы отдал полмира
За Питера светлую душу.

Балтийский свежий ветер,
К подъезду катил «Мерседес»,
В этот памятный вечер
Чиновник известный исчез.

Я сидел в знаменитых Крестах,
В подельниках значился Кот,
Отказ горел на устах,
Следаку немой поворот.