Дмитрий Гольденберг - Антипоэзия. Стиходелии разных лет

Эвенкийский язык мне давался с трудом,
Я его изучал, шевеля языком,
Я язычником зычно глаголом эвенкским вибрировал
И верлибром его на бумаге размеренно реверберировал.

Я правителей Рима ругал языком Суахили:
«О, во что вы мой город, исчадия зла, превратили!
Отвернитесь и спрячьте свои непотребные хари», —
Говорил-выговаривал им диалектом бихари.

Эвенкийский язык мне давался с огромным трудом,
А кыргызский язык дался проще мне, чем эсперанто.
Я кыргызку мою благодарно слюнявил алкающим ртом
И лизал её солнечный зад языками восточного банто.

Милая, мне представляется Африка
Когда я нюхаю твои грязные трусики:

Берег Слоновой Кости, Ангола, Судан.
И я, в чалме, за рулём потрёпанного рафика,
Помажу свои протоарабские усики
Гуталином made in Монгол Шуудан.

Я – на постели.
Надо мной – самолёт.
Самолёт протыкает облако.
Я протыкаю облатку твоей невинности.

Следы истязаний на теле,
Порванный рот
Предстают с беспристрастностью Кодака
Во всей своей толстости и длинности.

Аристотелю – Аристотелево,
Мефистофелю – Мефистофелево.
Каждый – пророк, пожалте, отведайте плоти его.
Каждый – непахано поле картофелево.

Я шепчу: «Аф-ф-фрика» —
По бархану ползёт мой верблюд.
Я лечу пó небу – без полицейских, светофоров и траффика.