Елена Федорова - Вверх по Меконгу (сборник)

Джулия быстро повернула голову и пристально посмотрела на него. Серые грустные глаза, прямой нос, тонкие губы, гладко выбритые щеки, бледное лицо, светло-пепельные волосы.

– Вы хотите спросить, откуда я знаю про Шамбалу? – улыбнулся он. Джулия смутилась, подумав, как глупо она сейчас выглядит, так бесцеремонно разглядывая незнакомого молодого мужчину.

– Я – коллекционер, – проговорил он, продолжая улыбаться. – Я коллекционирую впечатления. Но, чтобы коллекция была полной, мне необходимо знать, чем её заполнить. Я не просто смотрю на мир, я ещё и подробно изучаю историю, быт, культуру тех стран, в которые собираюсь отправиться. И знаете… простите, не знаю вашего имени.

– Джулия, – неотрывно глядя в его бездонные глаза, ответила она.

– Какое у вас поэтическое имя – Джу-ли-я, – проговорил он нараспев. – А мое имя не так поэтично, но я ношу его с гордостью. Меня зовут Соломон. Теперь, надеюсь, вам понятно, откуда я знаю про Долину Бессмертных, где царят мир, любовь и справедливость?

– Понятно, – прошептала Джулия, опуская глаза. – Понятно.

Они немного помолчали.

– Вы летите отдыхать? – спросил Соломон.

– Нет, – улыбнулась Джулия. – Я лечу домой.

– Домой? – удивился он.

– Домой, – подтвердила она.

– Ваш муж… – начал он.

– Я не замужем, – перебила его Джулия. – Я учу лаосских детей английскому языку.

– И давно? – поинтересовался он.

– Нет, не очень, всего полтора года, – ответила она и покраснела.

– Полтора года?! – Соломон восторженно глянул на Джулию. – Полтора года – это немалый срок. Я сбежал из Танзании через неделю.

– Я тоже хотела сбежать через неделю, но не смогла, – созналась Джулия. – Знаете, у меня есть чудесная ученица Чау – Черна Жемчужина, она удержала меня. И сейчас я жду не дождусь встречи с ней. Я накупила кучу книг и игрушек для Чау и других ребятишек. Но я знаю, что больше всего не свете они будут рады моему возвращению.

– Вы – необыкновенно счастливый человек, Джулия, – сказал он и улыбнулся.

– В Лаосе все зовут меня Лиен – Лотос, – проговорила она, вспомнив серьезного немногословного Лонга, который дал ей это чудесное имя.

– Ли-ен, – повторил Соломон и, прикрыв глаза, прошептал:

Джулия отвернулась к иллюминатору, сделав вид, что не расслышала его слов.

– Почему я так разволновалась? – мысленно спросила она себя. – Он просто случайный попутчик. Случайный, не более… В аэропорту мы разбежимся в разные стороны. Разбежимся навсегда…

– Да, – громко сказал Соломон и, чуть тронув Джулию за локоть, спросил:

– А вы будете ужинать?

– Нет, – покачала она головой. – Спасибо, я не голодна. Дайте мне, пожалуйста, стакан простой воды.

Сделав несколько глотков, Джулия закрыла глаза.

Дрема укутала Джулию своим тончайшим покрывалом, увлекая в страну грез, где на смену зиме пришла весна с первыми трогательными листочками, проклюнувшимися из лопнувших почек. На земле расцвели первые цветы. Настало время пения птиц. Джулия заслушалась их, вдыхая дивный аромат распускающейся виноградной лозы.

Кто-то крепко сжал её руку и повел за собой.

– Куда мы спешим? – спросила Джулия того, кто так бесцеремонно нарушил её единение с природой.

– Сейчас по главной дороге пронесут царский паланкин, – услышала она в ответ, но так и не поняла, кто сжимает её руку.

По широкой дороге, вымощенной перламутровым мрамором, шли сотни воинов в красно-белых одеждах, опоясанные золотыми мечами. Они охраняли серебряный паланкин, в котором на пурпурном кресле восседал царь Соломон, увенчанный венцом для бракосочетания. Одет он был в белые одежды, украшенные золотым орнаментом и топазами. Ноги стояли на золотых подножиях, а руки спокойно лежали на золотых подлокотниках.

Царь грустно смотрел вдаль, не обращая внимания на кричащих от радости вассалов, на плачущих женщин, на слуг, рассыпающих перед паланкином лепестки роз.

– Почему вы так печальны, друг мой? – спросила Джулия.

– В своем саду, в ароматных цветниках я видел простую девушку, обутую в сандалии. Стан её как ворох пшеницы, обставленный лилиями. Шея её, как столп из слоновой кости, глаза, как озерки, а волосы, как струящиеся потоки, губы, как алая лента, а щеки, как половинки гранатовых яблок. Я спросил её: