Елена Федорова - Вверх по Меконгу (сборник)

– До, ре, ми, ре, до, – будет повторять Луиза, зная что в финале, мальчик играющий на аккордеоне, непременно собьется и вместо до, ре, ре, си, ля сыграет до, ре, ми, ре, до, словно не желая расставаться с мелодией. С удивительной мелодией цыганского танца, мелодией чистоты и искренности, мелодией детства…

Улочка, на которой жила Луиза, была вымощена булыжником. Булыжники выставляли свои гладкие бока, стараясь заставить прохожих замедлить шаг. Почтенные синьоры частенько ругали напыщенных наглецов, а Луиза никогда на них не сердилась. Она перепрыгивала с одного кругляша на другой, весело напевая: до, ре, ми, ре, до. Луиза считала гладкие булыжники своими лучшими друзьями. Они вместе с ней пели и смеялись, помогали ей учить правила грамматики и таблицу умножения, а однажды стали свидетелями тайны, которую Луиза решилась раскрыть спустя…

О возрасте она говорить не любила. Всегда хитро улыбалась и переводила разговор на другую тему. Единственное, что оставалось в памяти собеседника:

– Мне никогда не будет ни на один день больше, чем сегодня. Ведь по сравнению с вечностью, все мы младенцы. Просто одни родились часом раньше других…

Часом раньше она лежала в постели и, глядя на розовеющее небо, думала:

– Как удивительно устроена человеческая жизнь?! Как странно переплетаются судьбы: люди, не знавшие друг о друге становятся самыми близкими, а через миг вновь теряются в вечности. И тогда вокруг начинает полыхать яркий огонь. Горит земля, горят небеса, горят дома, горят души… Но внешне все остается неизменным. Никто не может увидеть пожар души. Ни-кто…

Потушить этот пожар может лишь тот, кто устроил его. Но… Луиза поднялась, глянула на себя в зеркало и улыбнулась:

– Для человека, ходящего по раскаленным углям, я весьма сносно выгляжу.

Луиза подошла к окну, распахнула створки настежь и прислушалась к мелодии цыганского танца. Сегодня мальчик сыграл без ошибок. Луиза посчитала это добрым знаком и, сбежав вниз по крутой лестнице, принялась скакать по круглым булыжным спинам.

– Такая взрослая синьора, а ведет себя, как маленькая, – усмехнулся мальчик, прижав к груди аккордеон.

– А я вовсе не взрослая, – сказала Луиза, смешно надув губы. – Я – маленькая глупая девочка, которая…

Увидев удивленные глаза ребенка, она присела перед ним и прошептала:

– Я вовсе не глупая девочка, как тебе это показалось. Я очень-очень умная, просто сейчас я играю роль… репетирую.

– А-а… – понимающе закивал мальчик и заиграл свой цыганский танец, уткнувшись лицом в аккордеон.

Луиза улыбнулась и собралась подняться, но почувствовала, как чья-то рука опустилась ей на плечо. Луиза повернула голову и увидела черные, начищенные до блеска ботинки, в которых отразилось ее удивленное лицо.

– Вам не стоит пугать ребенка, – зазвучал обволакивающий мужской голос. – Вы же умная, взрослая женщина…

Луизу покоробили слова незнакомца. Ей захотелось выкрикнуть ему в лицо, что возраст вообще не имеет никакого значения, что в душе все мы дети. Но едва она подняла голову и снизу вверх глянула на обворожительного красавца, вся ее решительность испарилась.

– Позвольте пригласить вас на танец, – улыбнулся он и, не дожидаясь ответа, закружил Луизу.

– До, ре, ми, ре, до, – запела она. – В финале мальчик непременно собьется, непременно…

– Сегодня он сыграет верно, – проговорил незнакомец. – Слышите? До, ре, ре, си, ля…

– Да, – прошептала она. – Но это значит, что мелодия закончится и нам придется…

– Не придется, – усмехнулся он. – Мелодия будет звучать столько, сколько нужно.

– Нужно кому? – поинтересовалась Луиза.

– Нам, – ответил он.

Она глянула в его огромные глаза и поняла, что мелодия не закончится никогда. Ей захотелось в это поверить. Еще раз поверить в чудо и, забыв обо всем на свете, погрузиться в мир мечты и грез и не думать о том, что этот мир хрупок, что он может расколоться на миллиарды осколков, которые вонзятся в каждую клеточку ее тела и заставят страдать.

– Я вновь желаю обмануться, – подумала Луиза и запрокинув голову рассмеялась: – Я жажду этого…

Нестерпимая жажда мучила ее. Губы пересохли и потрескались, но не было ни глоточка воды, чтобы облегчить страдания. Нет, вода где-то была, просто некому было протянуть ей сосуд живительной влаги. В огромном мегаполисе, наполненном спешащими и снующими существами, не было ни одного человека, способного проявить сострадание. Да и была ли человеком она – Луиза? Не являлась ли она одним из винтиков в сложном механизме недоверия, упреков, эгоизма, зависти, коварства и лжи? Винтиком, который вдруг стал никому не нужен.