Елена Федорова - Вверх по Меконгу (сборник)

– Я придумала, что делать! Пойдем скорее в королевский склеп. Но прежде принеси мне золотую чашу.

– Зачем она вам?

– Принеси, – нахмурилась королева. Стражник исчез, а через миг вернулся с чашей, испещренной странными письменами. Королева взяла ее в руки и улыбнулась:

– Время пришло.

Она достала из тайника пыльную бутылку с рубиновым вином, налила полную до краев чашу и, сделав маленький глоток, сказала:

– Прекрасное вино. Над ним не властно время. Итак, друг мой, я выполнила свою миссию достойно. Маленькая самозванка будет ждать моего возвращения, не подозревая, что меня уже нет, что я – тень.

Королева глянула на стражника и усмехнулась:

– Хочешь, верный мой рыцарь, я открою тебе одну тайну? – он кивнул. – Мое настоящее имя… Ми-ле-на! Смешно, не так ли?

– Удивительно, – восторженно глядя на нее, ответил он. – Ведь все вас называли Казервуд.

– Вот именно, я – Казервуд, что значит королева тысячи масок, – сделав еще один глоток, сказала королева. – Давным-давно, когда я была еще маленькой девочкой по имени Милена, мне захотелось стать великой королевой. Мне удалось добиться своего, но заплатила я за все неимоверно дорогую цену. Теперь я это поняла. Жаль только, поняла я слишком – слишком поздно.

Стражник сорвал со стены фамильный герб Ахменов, открыл потайную дверь в королевский склеп и зажег факел.

– Прошу вас, Ваша Светлость.

– Скорей уж Ваша Темность, Ваша Злость и Ваша Алчность надо говорить, – поправила его она. – Хотя, не скрою, Ваша Светлость звучит приятнее в твоих устах, мой рыцарь. Итак, я – королева замка Шиклош из жизни добровольно ухожу и все секреты уношу с собою.

– А что на чаше золотой написано, вы знаете? – спросил слуга.

– Конечно, – заулыбалась она и, сделав большой глоток, сказала:

– «Свет у беззаконного потухнет, и не останется искры от огня его. Изгнана будет из шатра его надежда, и это низведет его к царю ужасов». [20]

– Вы об этом знали и…

– И поступала по упорству сердца, – проговорила она, укладываясь на могильную плиту. – Прощай, мой верный рыцарь. Я покидаю мир живых. Теперь я – тень, скользящая над миром.

– Прощайте, королева замка Шиклош, – накрыв ее полупрозрачным покрывалом, промолвил он и превратился в тень…

– Не лень, не лень, не лень, тебе твердить слова любви, Гертруда, – пел ветер, шелестя листвой.

– Тебя я, милый Янош, не забыла. Ах, как же я хочу увидеться с тобой, – шептала Гертруда, зная, чувствуя, что он рядом. Она сидела с закрытыми глазами и не решалась открыть их. Ей было страшно вновь увидеть лицо любимого перед собой.

– Король Янош стал другим, – думала Гертруда. – Нет, он всегда был разным, многоликим, но всегда желанным мною. Даже в садовнике Стояне я угадывала его черты. Я бы никогда не позволила ему прикоснуться ко мне, если бы он не был так похож на короля…

– Я здесь, я рядом, поскорей глаза открой, Гертруда, – тронув ее за руку, попросил Янош.

Она медленно открыла глаза и, встретившись с ним взглядом, улыбнулась.

– Ничего не говори, – попросил он, прижав свою ладонь к ее губам. – Дай мне возможность насмотреться в твои бездонные глаза, насладиться запахом трав и цветов, которыми пахнут твои волосы. Помолчим о любви, дорогая.

Она кивнула, понимая, что это их единственная встреча, что больше ничего не повторится, что канет в вечность все от первой до последней строчки, останутся лишь маленькие точки… Многоточие, дающее возможность все начать сначала…

От белого султанского дворца до самого причала коврами выстлана дорога.

– Где ты, Альдея недотрога?

– Я сплю и вижу дивный сон: цветущий сад и золоченый трон, и смуглолицый, строгий повелитель читает бейты [21]. Я пришла на зов, учитель…

Каждое утро Луиза распахивала окно, чтобы полюбоваться красками восхода, послушать птичье многоголосие и ощутить себя частью огромной, бескрайней вселенной. Луиза знала, что ровно в восемь в доме напротив зазвучит аккордеон, и негромкая мелодия разольется по узкой улочке. Мелодия будет ударяться горошинами звуков по булыжному настилу, взлетать вверх к покатым крышам и манить за собой в неведомую даль.