Дмитрий Щедровицкий - Стихотворения и поэмы

…Хозяйка скоро сгонит. Говорит –
Мы ей не платим. Кто-то черноусый
В покои наши въехать норовит.
Он больше нас ей, видимо, по вкусу.

Причина, верно, в этом. Да и сроду
Ей не платил никто. Скажи – за что?
За то, что потолок – как решето?
Что по ночам хозяйка греет воду

И всех нас будит? Жалуется – мало
Ей, видишь, денег… Если б кто платил –
Она б, небось, ночами не стирала.
Ты, правда, с ней ни разу не шутил,

Да и вообще – мы держимся с ней хмуро,
Но это я исправить не берусь:
Мне если что не нравится – фигура
Иль смех претит – у каждого свой вкус, –

Я не могу, как хочешь… притворяться
И комплименты дамам расточать
Из выгоды!.. Что ж – смена декораций!
Придётся, друг мой, заново начать.

Ну что? Да ты, как вижу, нарядился –
Манишка, галстук, клетчатый жилет…
Сказать по правде, я ведь здесь родился
И прожил, худо-бедно, столько лет…

Куда же мы пойдём? Кого мы встретим?
Кто приютит в осенний холод нас?
А впрочем, я смущён вопросом этим
Напрасно. Поглядим. Всему свой час.

Пойдём себе, на дудочках играя,
Вдоль тракта и забудем путь назад.
Пусть рай не ждёт – не заслужили рая, –
Найдётся угол. Я не верю в ад.

Хозяйка нас проводит. Обернёмся –
И ну махать! А скроется из глаз –
Как думаешь: всплакнём? Иль улыбнёмся?
Ведь как-никак, а Жизнью звалась…

Деревьев, рек и гор
Стихи на светлом свитке –
И грешным не в укор,
И праведным в избытке

Даётся светлость их
И просветляет лица.
Деревья, реки… Стих
В безбрежном коренится.

Поющий ключ иссяк.
В эфир вернёмся вскоре.
Не вспомним в небесах:
Деревья, реки, горы…

– Ты знаешь, сумасшедших было много.
Но был один настолько воспалён
Идеей, будто он – Наполеон,
Что убедил весь мир. В него, как в бога,

Поверили. И он завоевал
Европу. Но в России вдруг очнулся –
И усомнился… Тотчас покачнулся –
И полетел в зияющий провал.

Но падая – поверил, что живёт
На свете. И настало избавленье:
Он очутился на Святой Елене
И там включился в звёздный хоровод…

…Ты ни признаний, ни имён, ни воплей
На нём не режь. Пусть царствует оно,
Ветвями в небеса вкоренено.
А если в землю – высохнет, как вобла.

Гул солнечный. Движется воздух,
И жарко двоятся стволы.
Высокий и стройный подросток,
Чьи мысли, как небо, светлы! –

Внезапному замыслу детства
Не вызреть и не зачерстветь…
Прорыв возрастных соответствий,
И смерти, и времени. Свет –

И в нём стихотворные строки
Впервые подобны лучам.
Высокий и хрупкий. Высокий,
И небо течёт по плечам.

Безумная жизнь пронесётся,
Притянет воздушная высь –
И скажешь, сгорая: от солнца,
От солнца стихи родились!

От близости неба. От жара
Страстей, пробуждённых в крови
Сверканьем влюблённого шара. –
Он падает… Падай! Лови!..

…Так в озере холодном искупаться
Решаешься – и входишь постепенно:
Сперва дрожишь – и коченеют пальцы,
Потом, немея, входишь по колено,

И, воздуха набрав и окунувшись,
Уже плывёшь – а сам белее мела…
И так вступают в жизнь, в любовь и в ужас.
И так душа решается на тело.

Скованные временем единым,
Трепетно-похожими телами,
Призванные лесом нелюдимым
В близость с индуистскими стволами,

До забвенья любящие лето,
Мёртвые зимою от печали…
Подождите, я Вас видел где-то.
Кажется, и Вы меня встречали.

Можно ль так безбожно замыкаться
В огорченье, суете и теле?
Ведь пора цветения акаций –
Мимолётней мысли и метели.

Но, пока смертями жизнь богата
И земной судьбой набухли вены –
Дух бессмертный вызывает брата
На свиданье во плоти мгновенной.

Прохожу – роняю сигарету.
Наклоняюсь – озеро у ног…
Я в парижском переулке где-то…
Я в горах. Бегу к дверям: звонок!