Вадим Шефнер - Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения

Там наши друзья фронтовые,
Которых убила война,
Там всем, кого помнят живые,
Надолго жилплощадь дана.

И мы туда тоже прибудем,
Родной не покинув земли, —
Поскольку не боги, а люди
Строение то возвели.

Никто не очутится в нетях
И не растворится в былом,
Пока средь живущих на свете
Хоть кто-нибудь помнит о нем.

Бреду знакомыми местами,
Покой уютен и глубок, —
Вот придорожный серый камень,
Как кот, свернувшийся в клубок.

Все так обыденно и странно,
И подступает благодать —
Как будто здесь душа нежданно
Себя сумела разгадать.

И незаслуженной наградой,
Безмерной россыпью щедрот
Под скромный шелест листопада
Жизнь предо мною предстает.

Здесь неземное и земное
Добрососедствуют во мне,
И вся Вселенная со мною
Беседует наедине.

Листаю пожелтевшие газеты,
Разглядываю тусклые клише.
Нестрого смотрят на меня портреты
Строжайших тех, которых нет уже.

Толпятся пассажиры на вокзале;
В даль вечную умчат их поезда.
Тех, что спиной к фотографу стояли,
В лицо я не увижу никогда.

В грядущем меня не ищите —
Не сыщете там, вдалеке;
Я вам не строка на граните,
Я — только пунктир на песке.

Не будет исчислен подробно
Мой длительный опыт земной, —
Он будет затоптан беззлобно
Шагами идущих за мной.

Но, может быть, микрочастица
Мечтаний моих и невзгод
В иные слова воплотится
И в чьих-то стихах оживет, —

И кто-то со мной на мгновенье,
Не зная, не помня меня,
Увидит в седом отдаленье
Черты отошедшего дня.

Молчаливые фильмы, трамваи с площадкой открытой,
Чехарда и лапта, дровяной деревянный сарай...
Возникают из тьмы очертания давнего быта —
И душа экскурсанткой вступает в покинутый рай.

Как светло и привольно живется там детям и взрослым!
Все капризы мои моментально прощаются мне;
В мире этом еще не обижен никто, и не сослан,
И не болен никто, и никто не убит на войне.

Там счастливые сны до утра моей матери снятся,
Там осенней порой вечера так уютно длинны,
И на книжную полку, где с Фетом соседствует Надсон,
Даргомыжский и Лютер степенно глядят со стены.

В том домашнем раю, в безмятежно-безгрешном покое
Беспечально, бессмертно родные звучат голоса,
А на Среднем проспекте копытами цокают кони,
И на кухне чуть свет музыкально гудят примуса.

Это так, а не иначе,
Ты мне, друг мой, не перечь:
Люди стали жить богаче,
Но беднее стала речь.

Дачи, джинсы, слайды, платья...
Ценам, цифрам несть конца, —
Отвлеченные понятья
Улетучиваются.

Гаснет устная словесность,
Разговорная краса;
Отступают в неизвестность
Речи русской чудеса.

Сотни слов родных и метких,
Сникнув, голос потеряв,
Взаперти, как птицы в клетках,
Дремлют в толстых словарях.

Ты их выпусти оттуда,
В быт обыденный верни,
Чтобы речь — людское чудо —
Не скудела в наши дни.

Я знаю верного врага —
Да будет жизнь его долга.

Попутчик юности моей,
Он помнит с давних лет
Своих врагов — моих друзей,
Которых больше нет.

Он не забудет ничего,
Пока жива вражда.
В сердитой памяти его
Я молод навсегда.

Пусть он меня переживет —
Хранитель тайн былых,
Ходячий памятник невзгод
И радостей моих.

Ругают ли критики люто
Иль хвалят, впадая в экстаз, —
Стихи наши твердой валютой
Становятся лишь после нас.

С годами — без лести, без блата,
Строга, неподкупно груба —
На медь, серебро и на злато
Все рассортирует судьба.

Заявляю: за нами следят!
Межпланетные супершпионы
Вместе с нами в столовках едят,
Ходят в бани и на стадионы;