Алексей Кащеев - восемнадцать плюс

Вернувшись в квартиру, он вытирает ноги,
Прямо в прихожей закуривает папиросу.
Все-таки лучше, когда народу немного:
Двое приедут и трое пока под вопросом.

—

И приходит вечер. Луна встает,
Отражаясь в узком экране.
В телевизор глядит уже час Иван
И старается думать о маме.
Не выходит: туман застилает все,
Превращается в телепрограммы.
Там бандиты базарят о деле своем,
Блудный сын возвращается в отчий дом,

По Культуре мальчик с серьезным лицом
Залихватски играет гаммы.
Президент призывает на прецедент
Реагировать адекватно.
И тоска в Иване растет все сильней,
Что с ней делать и как – непонятно.

Он рукастый мужик, и к работе привык,
А особенно к долгой и тонкой.
Он отвертку берет, разбирает часы,
Протирает все шестеренки.
Чинит маме розетку – давно обещал —
Разминает уставшие плечи.
Точит нож, которым он в детстве играл,
Но ему не становится легче.
И тогда он припомнил, что есть у него
Старый друг этажом повыше.
Он берет телефон и звонит: «Егор!
Ты уж слышал?» – «Конечно, слышал».

И приходит Егор, и приносит вискарь,
Расставляет рюмки и кружки.
Говорит ему искренне: «Маму жаль.
Выпьем с горя, помянем старушку».
Первых три пили молча, потом разошлось.
У Егора теперь магазинчик,
У Ивана с работой не слишком срослось,
Не срослось и по жизни личной.
«Ничего, – уверяет Ивана Егор, —
Ты теперь сможешь сдать квартиру».
Допивают вискарь, начинают кагор,
Режут дольки подсохшего сыра.

А когда у обоих мутнеет взор
И пустеют опять стаканы,
Произносит тост его друг Егор,
Утешая друга Ивана.

—

с точки зрения Бога мы все на одно лицо точней на одну
волосистую часть головы
допустим человек всю жизнь был подлецом
обманул двух жен и сына дело с концом
и вот ему предстоит возмездие
что же ты думаешь
подлец был лысым а также был лысым другой
вполне себе семьянин мужик неплохой
и ему ставят диагноз рак гортани
или допустим жене его или маме
вот тебе справедливость нашего Бога
он ведь один а нас людей много

вот смотри у меня например ООО
доходы средние но бумаг огого
целые тонные блядь бесполезных бумажек
на том свете скорее всего точно так же
кругом путаница о какой справедливости может идти речь
не убивают олигарха
убивают блин того кто его должен стеречь
конечно все сложно
вероятно из-за этой хери
крайне неточно работает небесная бухгалтерия
секретарша сидит небось с девяти до семи
но все равно ошибки ведь допускаешь
вот у меня например в прошлом месяце умер кот
а должен был умереть какой-нибудь крот
или наоборот
понимаешь
не бери в голову

(выпивают)

Иван: а что остается?
Егор: ничего
понимаешь, брат, ничего не остается
вот я умру закопают меня в глину
сменится хозяин у моего магазина
дети забудут Клавка тоже найдет другого
они уедут нахер из нашего дома
ничего не останется даже могилы может

Иван: а от меня?
Егор: и от тебя тоже

(выпивают)

ничего не будет фотографии письма бумаги
все это фигня признай наберись отваги

Иван: признаю
Егор: уважаю
(выпивают)

мне кажется, этот момент не все понимают
а вот мама твоя уже точно знает

—

И почти под утро уходит Егор,
Еле-еле держась за перила,
А Иван, бормоча невнятный вздор,
Засыпает в центре квартиры.

И снится ему часы, которые он чинил,
Армии молний, которые он пришил,
Говорят ему «вжик» и выглядят очень зубасто —
Иван – крепкий мужик и мастер рукастый.
Стучат об асфальт набойки, прибитые им,
Громко трещит будильник звоном своим,
Скользит по доске утюг без всякого трения,
Снег рассекают лыжи с его креплениями,
Снятся коньки, что точил он в прошлую среду,
Вот они ярко блестят и быстро едут,
Снятся ключи, кошельки, чашки, ложки, стаканы —
И все остальное, что останется после Ивана.

Известный русский блогер Аркадий Иванов любил свою
квартиру и не имел врагов. Он жил на Бережковской, куда
издалека несет неспешно волны спокойная река, и в окна
Иванова глядел речной простор, пока стучала клава,
светился монитор. Друзей имел он массу – точнее, тысяч
пять, – и часа не хватало френденту прочитать. Писал он
о России (что власти в ней плохи), и раза три в неделю
выкладывал стихи, кросс-постил чьи-то фотки, придумывал
опрос, комментами своими он ум и ясность нес.