Дмитрий Пригов - Монады

Это тоже запомнилось.

И вот через некоторое время, погрузившись всей оставшейся семьей на пароход (естественно, кроме девочки), отъехали-таки в дальние края. На родину родителей матери – в Англию. В небольшой старинный городок Честер. Хотя прямо перед отъездом отец зачем-то купил огромные земли в Новой Зеландии или в Австралии, в чем ему поспособствовал его многолетний тамошний партнер.

Он же для пущей информированности своего далекого китайского коллеги прислал книгу про Мельбурн. Роскошное издание наряду с фотографиями громоздких зданий, украшенных британскими флагами, в основном было почему-то посвящено странным кенгуру, словно они единственно населяли огромные пустынные пространства гигантской страны и ее немалые города. Их изображения заполняли все страницы книги. Девочка решила, что это такие мягкие плюшевые домашние животные, с которыми можно играть и которых, засыпая, можно класть с собой на ночь в кроватку. Под одеялами они вытягивают свои длинные задние тощие, чуть подрагивающие во сне ноги и короткими мягкими передними обнимают за шею, прижимаясь к лицу твердой пушистой головой. Девочка мечтала об одном из них.

Отец так никогда и не добрался до Австралии. Не было здоровья, да и желания. Вроде бы купленные земли, со временем значительно возросшие в цене, унаследовал младший брат девочки, впоследствии переселившийся туда.

Девочка позднее посещала родителей в маленьком унаследованном от предков, давно не ремонтированном, традиционно английском честерском домике. Вернее, навестила уже одну мать. Отец умер в достаточно еще не старом возрасте. Не выдержало сердце. Посетить родителей раньше не было никакой возможности. Ну, все знают обстоятельства и правила, регулировавшие тогдашнюю жизнь и быт советских граждан. А ведь она к тому времени была полноценной гражданкой Советского Союза.

До смерти отец не мог себе простить, что отпустил любимую дочку в дикую и уже неведомую страну, мало напоминавшую прошлую его родину. Его послевоенные иллюзии о возрождении старой России испарились. Конечно, о том он мог судить только по прессе и редким письмам родственников, так ни разу и не навестив их. Но этих сведений, казалось ему, достаточно. Да так оно и было.

Новые отношения с матерью были легкие, но прохладные. Сестры отъехали в Канаду. Когда гораздо позднее девочке во вполне солидном возрасте предоставилась возможность самой окончательно перебраться в Британию, матери и сестер в живых уже не было. Брат затерялся в своей Австралии. Она осталась одна. Продав родительский честерский дом, переехала в Лондон, навсегда распрощавшись с прошлым.

Я бывал в Честере, месте поселения ее родителей по возвращении в Англию. Понятно дело, не застал уже их в живых. Бродил по древней крепостной стене, меланхолически заглядывал в церкви, отрешенно разглядывал новейшие туристические магазинчики. Смесь серокаменной древности с пестрой современностью была мила, но утомительна.

Я пересек речку по небольшому мосту и оказался на другой, нетуристической части городка. Чуть в отдалении прямо у поворота дороги высилась скромная англиканская церковь. Подумалось: возможно, ее посещали родители девочки. Я услышал негромкие, чуть замедленные звуки органа и вошел внутрь. Было пустынно, прохладно и негромко. Я решил дождаться органиста. Может быть, он знавал родителей девочки. Одинокий, неженатый, бездетный, но еще достаточно моложавый, в те годы, возможно, он навещал их.

Сидели за вечерним столом в нижней комнате, так сказать, гостиной их небольшого домика и, понятно, обсуждали (а что всегда обсуждают стареющие родители и их знакомые?!) проблемы молодежи – лохматой, по тогдашней хипповой моде, обряженной в диковинные наряды. Мать укоризненно качала головой. Ей, донашивавшей платья 40-х годов (ясно дело, с милым сердцу и памяти китайским колоритом), все это было непонятно. Отец большей частью в споры не вступал. Изредка его прорывало, и он начинал нескончаемый монолог о далекой и таинственной (теперь уже и для него самого) России. Все это перемежалось неожиданно вклинивавшимися китайскими подробностями. Оно, впрочем, и понятно.

Гость молча слушал и ласково улыбался.

Наконец появился маленький седенький улыбающийся органист. Нет, родителей девочки он не знал. Не припоминал. Не исполненный особого ответного энтузиазма, он посоветовал обратиться к другим местным обитателям. Я понял его. Больше не настаивал и не стал предпринимать дальнейших усилий. На прощание он порекомендовал прогуляться по местному парку. Я, проследив щупленькую фигурку органиста до поворота и последовав его совету, направился в парк. Он был действительно замечательный. На удивление, для такого туристического места, пустынный и безлюдный. Мне опять представилось, как родители девочки молча прогуливались здесь, постепенно старея, как бы сходя на нет. Все было ясно.