Дмитрий Пригов - Монады

– Вам это понятно ребята?

– Поняяяятно! – хором отвечают ребята.

– Это хорошо. Мы знаем, что у нас замечательная молодежь, на которую мы вполне и во всем можем положиться. Ведь именно в ваших руках находится светлое будущее нашей страны. Да и не только нашей, но всего мира. Все прогрессивное человечество затаив дыхание следит за гигантскими свершениями советского народа и готовностью нашей молодежи перенять дело отцов в строительстве новой жизни и защите ее от посягательств со стороны. Наши враги с содроганием следят за нашими успехами, столь неодолимо влияющими на трудящихся их собственных стран, которые говорят: Вот, блядь, если трудящиеся Советского Союза, блядь, на хуй, спокойно взяли в свои руки власть, сбросив всех этих ебаных засранцев, которые сидели у них на шее, так почему же, ебеныть, мы не можем этого сделать? И сделают! Сделают! Я вас уверяю, это ясно как божий день, сделают. И ваш вклад в это светлое дело будет неоценим. Они упадут к вашим ногам и зарыдают: Спасители наши! Отцы родные! С вами, у ваших ног до скончания света и второго пришествия! Однако, некоторым это непонятно. Некоторые не понимают этого. Некоторым кажется, что они пройдут бочком, бочком мимо этой бескомпромиссной борьбы на смерть двух миров, двух систем, двух царств и легионов. Они думают обождать в стороне, примериваясь, чья возьмет. Они думают, что незамеченными могут пособить нашим врагам, в случае победы имея с них свои дивиденды. А в случае нашей окончательной и неизбежной победы сделать вид, что ничего особенного они и не предпринимали. Что просто так вот на травке по случаю сидели, что не заметили, мол, кровавой борьбы нашей, где мы теряли друзей боевых, цвет нации, лучших представителей партии и молодежи, где кровь рекой текла! где от крови переполнился мир! где могилы вскипали, выбрасывая мертвецов, и они, слепые, шли по долам и весям, растопырив руки, ловя ими всякого попадающегося им на их апокалиптическом пути. Вот, а некоторые нее понимают.

– Что же мы будем делать с ними?

– Накажем.

– Правильно, а как?

– Выговор вынесем по комсомольской линии.

– Ишь ты, – усмехается он – и только-то? А если он завтра предаст вас, завод заминирует, убьет ответственного работника и с секретными бумагами бежит за границу? А?

– С занесением в личное дело.

– Так. А если он по улице пойдет с автоматом, убивая всех наповал?

– Выгнать гада из комсомола за такое!

– Вот это уже правильнее, А если он начнет толченое стекло в хлеб сыпать, а? Или все шторы, одеяла простыни везде, включая детские сады, начнет ядовитым веществом пропитывать, а? Пробираться к великим писателям и вождям, вытаскивая их на улицу и, оставляя там на морозе на всю ночь, чтобы простудить их натруженные и усталые легкие, дабы они потом от легчайшей заразы, мельчайшего микроба беззащитные приобретала тяжелую, неизлечимую болезнь, а? Что тогда с ним будем делать, а? То есть не тогда, а сейчас, пока он не успел совершить всех этих злодеяний, которые написаны на его лице. Выжжены тавром на его желтом лбу. Впечатаны лиловым ядом в его черное сердце. Выведены огромными светящимися буквами: ПОЗОР УБИЙЦЕ НАШЕГО СВЕТЛОГО БУДУЩЕГО! Что будем делать?

Вот видите. И там, и там мне нет спасения. И там взгляду непредвзятому и внимательному сразу же открывается ужасная картина реализованных и возможных злодеяний, которые вам явлены по факту, а в те времена прозорливцам открывались в их перспективном предположении. Да, мощные были люди. Не вам чета. И я рос среди них. И я, если не полностью и целиком, но все же отчасти благодаря их мощному излучающему соседству, тоже поимел это. Так что предавая себя вашему слабому судилищу, я все уже знал наперед не только про себя (это понятно, это не требует объяснения), но и все про вас. Так что давайте. Я на все готов. В моих ушах до сих пор звучат провидческие и неотвратимые слова моего первого обвинения. Но в отличие от нынешнего, приговора почти вечностного и метафизического. С этим клеймом мне уже брести до скончания веков, пронизывая в своем холодном и безучастном движении все новые поколения и народы до второго пришествия. Так что ваша мелкая добавочка, отметинка на моем челе даже как будто некое согревающее человеческое тепло, внимание людских глаз и душ. Давайте! Я вместе с вами! Я люблю вас! Спасите и помогите своими проклятиями и негодованиями. Ну, ну, бейте, истязайте меня, я прошу вас доставить мне это сладкое уничижительное причастие к простому человеческому быту взаимных обхаживаний, попреков, побоев, ласк и мучений, мучений через ласки, ласки посредством мучений, ласки мучений и мучения ласки, мучения отсутствием ласки, и ласки с минимальным присутствием мучения, но все[-таки] присутствием.