Где жил таракан и ходила бродячая мышь
Где нас наблюдал, даже снегом заваленных крыш
Не приподнимая, нас Бог наблюдал
А что поднимать-то – кто даже и поднимал
Вот этих заваленных снегом и снегом заваленных крыш
Вон там – наблюдал – таракан, а вон там вот —
бродячая мышь —
Наблюдал
И все это о неслучившемся варианте Мандельштама, если бы не о буддийском варианте нашего Иоанна Кронштадтского
Она босая выходила
И в грудь иглу себе вонзала
И грудь саму себе лизала
И наши следом приходили
И царску власть как злую мрию
Порушили! зовут: Мария
Стюарт! —
Но нет ответа им
Церковь полная людей
Он во гробе не шутя —
Спи, мой Моцарт! спи, дитя!
Где-то здесь и твой злодей
Вот закроют крышку гроба
Разойдутся по домам
А он останется и в оба
Словно страшный адамант
В руках памяти очей своих обжигаясь все будет держать тебя
Вот он идет и вдруг с небес
Она к нему слетает ловко
Мой милый! вот ты есть Дантес! —
А ты? – Я – божия коровка!
Ах ж ты, божественная дура! —
Нет, нет, вот я уже продула
Оба твои пистолета! —
Продула? —
Продула! —
Пистолеты? —
Пистолеты! —
А то я иду и вдруг с небес слетаешь ко мне ловко и говоришь: Вот; ты теперь – Дантес! – А ты? – А я – Божия коровка, мол – отвечаешь – Ах ж ты, дурище! – Нет, нет, нет, вот я уже продула оба твои пистолета! – Ну, тогда ладно
С утра посыпал снег немножко
Сафо легко обула ножку
И выскочила на пригорок
Был горький дым, и он был горек
Дым как бы отечества
Всегдашний
Свирепый Дант не пожирал детишек
Но они сами мерли от чумы
Бродили вкруг, их слабые умы
И души слабые излишек
Какой-то праны порождая
Опутывали небеса
Немного наподобье рая
Ближайшего, и он писал
Писал, писал, писал
И в этом смысле, конечно, пожирал, но в более широком охвате, да они и так мерли сами по себе; но свиреп! свиреп, конечно, в этом смысле! как, впрочем, и всякий, взявшийся бы писать подобное
Тухачевский гуляет в саду
А и что-то чужое слетает
Как безумная какаду
Тухачевский ей в сердце стреляет
А и думает: Не попаду!
А и точно – а и не попал
Притворился и мертвым упал
Сам
А и не претворился
Зима пододвинулась, что и сама
Уж моет посуду на кухне
Родимые! как не сойти тут с ума
Приняв ее скажем за Кюхлю
Или Пущина
Дом опального поэта вот таким вот образом посещающих
Вот птица, назовем: Овидий
Вдруг в нашу комнату рыдая
Стремительно, словно в Молдавью
Врывается, все это видя
В ином, преображенном виде
И что?
И что Овидий? что Молдавья?
И что нам всем от этой давней
Картины
Смятения
И свидетельствования
1991
Предуведомление
В данном сборнике, как и в пределах двух предыдущих, соположенных – «Невеста Гитлера» и «Могила Ленина» [2], – я попытался описать некую метафизическую сущность, ускользающую, мелькающую, объявляющуюся мгновенно и исчезающую вновь из поля нашего неверного зрения. Можно заметить, что во всех сборниках она идентифицирована как нечто Женское (возможно, сказывается неодолимая русская традиция). В моем андрогинном самоощущении, данном мне, конечно, по вполне понятным природным причинам, не в целостности, но в некоем мерцании между обоими полами, в их идеальном, но явственно квазиматериально мной осязаемом естестве, мне было достаточно легко и естественно ее почувствовать и соотнестись с ней (читатель, возможно, помнит и мою женскую лирику). То, что во всем этом проглядывают некие, так называемые, демонические черты – так что поделаешь? Есть принятые позы, есть атавистическая инерция стиля и традиции, есть игра, но есть то самое, что настораживает. Как есть – так уж есть. Извините.
Войска подмоги запросили
Настали непростые дни
В то время я как раз и Силин
Сидели вечером одни
Мы тут выкраивать пошли
Туда, сюда – ну, ни в какую
А вы-то, собственно, откуда
Ребята, сами? – От земли
Ирака! —
Тогда понятно, что ни в какую
Вот вижу ворон землю роет
Что, милый, власть переменилась?
Нет! – говорит – но мне открылось
Что беззаветные герои
Лежат так близко, только дунь —
И они выплывут из мрака! —
О-о-о!
Метафизицкий оболдуй!
Откуда сье? – Земля Ирака
Поведала
Где конница наша в боях проходила
Неясные знаки окрест находила
Однажды она грызуна повстречала
В полях опустелых и хором вскричала:
Что ищешь внутри обгорелого злака? —
Молчите, злодеи, я землю Ирака
Ищу! —
Отвечал им зверь мгновенно преобразившийся
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу