Дмитрий Шишкин - Прозрение

Возвысив Никона до патриарха,
Ему реформу церкви поручил.
А тот, как персонаж Плутарха,
Себя великим возомнил.

Начав невинно с исправленья
Церковных книг от старины,
Забыл христианское смиренье.
Потребовал вселенской чистоты.

Вдруг старорусские обряды,
Идущие из глубины веков,
Как устаревшие наряды,
Подходят лишь для простаков.

И ахнули от изумленья
Все свято чтившие обряд.
Не так искали искупленья,
Им иерархи сверху говорят.

Выходит, не умели люди
Молиться богу, небесам.
Не так написаны иконы.
Не так служили чудесам.

И не найдя в изданных книгах
Привычный с детства ритуал,
По-старому в своих молитвах
Народ взор к богу обращал.

И тут нашла коса на камень.
Нельзя решенья церкви отвергать!
Анафемы обещан пламень
Отказникам нововведенья принимать.

И отлученные от православной церкви,
Старообрядцы отказались признавать
Власть иерархов. Их слова померкли
Для тех, кто тяготился веру предавать.

Раскол единой паствы на две части
Обжег тревогой русские сердца.
Со старой верой связаны напасти.
А новой сложно верить до конца.

Но Никон все не унимался.
Себя возвысил до царя.
А царь в долгу и не остался.
И Никон отлучен от алтаря.

Нововведение прижилось,
Сомненьем окружая старину.
Отсталость нравов обнажилась.
Самодовольства смыло пелену.

Росло неудержимо осознанье
Отсталости понятий старины.
Вступив с Европой в состязанье,
Ищут ответов русские умы.

Все больше с Запада влиянье
Будило в русских людях мысль,
Как избежать нам отставанья
И в чем культуры нашей смысл.

Охотнее всего в военном деле
Брались порядки перенять.
Держа войска в голодном теле,
Не получалось наступать.

Реформа армии на западный манер
Дала стране промышленный толчок.
Командует подчас не русский офицер,
Но пушки льет наш русский мужичок.

И вот в московских избранных кругах
К «потешным хитростям» уж зреет интерес.
Он будит любознательность в умах.
В образовании вдруг видится прогресс.

Однако побороть боязнь
Прямого с Запада влиянья
Мешала стойко неприязнь
Смотрящего назад сознанья.

И не решаясь напрямую
Науку с Запада вводить,
Тропинку ищут обходную,
Чтоб старине не навредить.

Монах западнорусского разлива
Был призван стать проводником
Научных знаний, западного чтива
В согласье с православным божеством.

Царь Алексей, всецело верный старине,
Готов и новым ветрам потакать.
Но стать у нового движенья во главе
Не смог в себе он сил сыскать.

Он блюл старинный свой обычай.
Хотя другим вкушать он не мешал
Плоды прозападных приличий.
Да и себя частенько ими баловал.

* * *

Меж тем война, на оборону траты
Опустошали царскую казну.
Грома банкротства гулкие раскаты
Пугали бедствием страну.
И находясь в фискальной лихорадке,
С людей пытались больше взять.
Налог на соль в отчаянном припадке
Ввели. Народ принялся бунтовать.

Служивым людям не хватает денег?
Проблемы нет. И вместо серебра
Им платят суррогатом медных денег.
От этой меры тоже не было добра.

Стесненьем в средствах изнывая,
Все чаще власть просит Собор
Податных мер вводить без края.
И меж сословий начался раздор.

Мелеет земское народное участье.
Крестьянину в Соборе места нет.
Его постигло новое несчастье:
Отмена давности урочных лет.

Замкнувшись наглухо, сословья
Пекутся только о своих правах.
Собор стал кузницей злословья.
Слышны лишь жалобы в его речах.

И постепенно замирает
Соборное участие в делах.
Народ смиренно забывает
О власти, виденной в мечтах.

Рознь интересов, настроений
И истощенье людских сил
Вели к накалу возмущений.
Мятеж в Москве их возвестил.

Цветут корысть и произвол
Среди боярского правленья.
Слабохарактерный престол
Глаза закрыл на преступленья.

И «всколыбалась» на боярство
Восставшая в столице чернь.
Грабят и жгут боярские убранства.
Камень в руке и шапка набекрень.