Всеволод Емелин - Greatest Hits

Их ждет олимпиада в Сочи
И Константиновский дворец.
А нас ждет… дальше многоточие,
Точнее говоря, пиздец.

У них там свежий ветер мая
И ликованье дружных масс,
А здесь все это вызывает
Лишь когнитивный диссонанс.

Мое трехдневное похмелие,
Моя вселенская тоска,
Ее задорное веселие
И в кольцах узкая рука…

От этой жизни незадавшейся,
От черного упадка сил,
Студентка из движенья «Наши»,
Меня, пожалуйста, спаси.

Стряхни с меня всю эту нежить,
Направь меня на верный путь,
Вдохни неведомую свежесть
В мою исчахнувшую грудь.

Исторгни душу мою ржавую,
Плащом серебряным укрой,
Сродни меня с моей державою,
Под образами упокой.

Привет вам, яростные гунны!
Скорей мочите нас в сортире!
Мы гимн вам, радостным и юным,
Споем на нашей ветхой лире!

Раз вино налито,
Выпей прямо щас.
Придут ваххабиты,
Выльешь в унитаз.

На грудь наколи ты
«Не забуду мать».
Придут ваххабиты,
Будут обрезать.

Вот перед имамом,
Закутан в паранджу,
Я под ятаганом
Связанный лежу.

Режьте, душегубы,
Режьте до корня.
Все равно не любит
Милая меня.

Каленым железом
На радость врагу
Вот и я обрезан
По самый немогу.

И теперь уж кукиш,
Через много лет
Ты меня полюбишь,
А я тебя нет.

Вот подкрался вечер,
Как карманный вор.
Любить тебя нечем,
Я уйду в террор.

У меня нет страха
Больше ни хуя,
Я жених Аллаха,
Милая моя.

Я не ем свинину,
Водку я не пью,
Я зато задвину
Гуриям в Раю.

Бороду не брею,
Хоть и не растет.
У меня к евреям
Свой особый счет.

Я тебя, сестричка,
Ни в чем не виню.
Дорого яичко
Ко Христову дню.

Есть в земле Давида
Черный минарет.
Там набью пластидом
Джинсовый жилет.

А в кармане спрячу
Карточку твою,
Выполню задачу
Поставленную.

Жизнь свою собачью
Вспомню наяву,
Возле Стены Плача
Я себя взорву.

На экранах мира,
Среди новостей
Покажет «Аль-Джазира»
Крошево костей.

Где кровью залитая,
Опалив края,
Кружит над убитыми
Карточка твоя.

А на старой даче
В северной стране
Ты о жертвах плачешь,
Но не обо мне.

Обо мне заплачет
Над рекой ветла…
Было б все иначе,
Если б ты дала.

Заметает метелью
Пустыри и столбы,
Наступает похмелье
От вчерашней гульбы.

Заметает равнины,
Заметает гробы,
Заметает руины
Моей горькой судьбы.

Жил парнишка фабричный
С затаенной тоской,
Хоть и в школе отличник,
Все равно в доску свой.

Рос не в доме с охраной
На престижной Тверской,
На рабочей окраине
Под гудок заводской.

Под свисток паровоза,
Меж обшарпанных стен
Обонял я не розы,
А пары ГСМ.

И в кустах у калитки
Тешил сердце мое
Не изысканный Шнитке,
А ансамбль соловьев.

В светлой роще весенней
Пил березовый сок,
Как Сережа Есенин
Или Коля Рубцов.

Часто думал о чем-то,
Прятал в сердце печаль
И с соседской девчонкой
Все рассветы встречал.

В детстве был пионером,
Выпивал иногда.
Мог бы стать инженером,
Да случилась беда.

А попались парнишке,
Став дорогою в ад,
Неприметные книжки —
Тамиздат, самиздат.

В них на серой бумаге
Мне прочесть довелось
Про тюрьму и про лагерь,
Про еврейский вопрос,

Про поэтов на нарах,
Про убийство царя
И об крымских татарах,
Что страдают зазря.

Нет, не спрятать цензуре
Вольной мысли огня,
Всего перевернули
Эти книжки меня.

Стал я горд и бесстрашен,
И пошел я на бой
За их, вашу и нашу,
За свободу горой.

Материл без оглядки
Я ЦК, КГБ.
Мать-старушка украдкой
Хоронилась в избе.

Приколол на жилетку
Я трехцветный флажок,
Слезы лила соседка
В оренбургский платок.

Делал в темном подвале
Ксерокопии я,
А вокруг засновали
Сразу псевдодрузья.