Ирина Маркова - Благовещенье

Господь откроет нам синеву,
Такую яркую на небосклоне,
И утро будет капать в траву,
И бирюза потечёт в ладони.

Задождило, и осень непрошено
Занавеской задёрнула высь.
Капли ливня – по ткани горошины —
На закатный шифон пролились.

Беспросветно зашторив окраину,
Сыплет дождик хрусталь из-под туч,
От небесного Авеля к Каину,
Позабывшему солнечный луч.

И, скитаясь, покоя не ведая,
Жаждет Каин хоть каплю тепла,
Но, с дождём непрестанно беседуя,
Тень от тучи в века пролегла.

Над простором повисшею тайною
Тучи прячут безоблачный день.
…Льётся дождик слезою хрустальною,
Словно Каина вечная тень.

День явно к лету клонится,
И в роще соловьи,
И плачет Богородица
У Спаса на Крови.

Слезою льётся синею
И дождик, и роса.
Слеза туманом с инеем
Упала в небеса.

Прозрачно речка кружится,
Умытая слезой,
И спит у дома лужица,
Укрытая грозой.

Водою умываются
Земля и небеса,
И тучей укрывается
За озером гроза.

То плачет Богородица,
Предела нет слезам,
А мы идём, как водится,
Со свечкой к образам.

На землю свет спускается,
Свеча горит в тиши,
И пламя растекается,
И льётся воск с души.

У леса за околицей
Затеплился рассвет —
То Божья Матерь молится,
И льётся Тихий Свет.

Земля и небо сходятся
Весною в ранний час —
То плачет Богородица
И молится за нас.

Звезды сыплются с неба бездонного,
Словно ангелы плачут в тиши.
В окна бьются дожди беспардонные
В онемевшей осенней тиши.

И пиши – не пиши – не расслышится
Эта песня в потоке времён,
Только полночь осенняя движется
Звездопадом без дат и имён.

Звезды ловим в ладони с беспечностью,
Ведь серьёзности нам не дано,
И не слышно имён в свете вечности,
Только Божье Имя одно!

Только Имя у Бога Единое,
Он однажды Им мир очертил,
И посыпался с неба лавиною
Звездопад безымянных светил.

Сумерки слетаются
С крыши, словно птицы.
Медленно смеркается,
Вечер серебрится.

То ли тонким месяцем,
Плывшим стороною,
То ли Пасха грезится
С полною луною.

Время запоздалое
В полночи закружит,
И зима усталая
Звёздами завьюжит.

Плавает метелица
В ледяном чертоге,
Пост Великий стелется
Снегом по дороге.

В предвесенней снежности
Месяц закружится,
В лунной неизбежности
Вечность растворится.

Как снега в беспечности
Времена летают,
И кусочек вечности
Перед Пасхой тает.

Зима плутала, снег бросая в лица,
И падала в сугробы с головой,
И шёл по снежным улицам столицы
Блаженный – не в себе и сам не свой.

Снег обжигал его босые ноги,
В глазах светилась неба синева,
И толпы собирались у дороги,
Ловя его и взгляды, и слова.

А снег хлестал обветренные губы,
Когда навстречу вышел царь Иван
И протянул юродивому шубу,
И разогнал прохожих балаган.

Иван был грозен, а блаженный жалок,
И говорил, казалось, полный бред,
Но, получивши царственный подарок,
Душой и телом явно был согрет.

Свидетель был в толпе при царском жесте,
Блаженного желавший проучить,
Он замертво упал на ровном месте —
Подарок царский жаждал получить.

Он проявил и хитрость, и упорство,
Актёрский дар найдя в себе самом,
Но обнаружил лживое притворство
Юродивый и сердцем, и умом.

Тут, обратясь к блаженному о друге,
Его приятель вскрикнул: «Вот беда!
На фоне холодов и зимней вьюги
Мой друг уходит, видно, навсегда!

Ты многое, блаженный, разумеешь,
В душе моей и горечь, и пожар…
Быть может, друга ты спасти успеешь,
Отдав ему бесценный царский дар!»

Казалось, тело было бездыханно,
И замерзал упавший на глазах,
Но поглядел задумчиво и странно
Блаженный на приятеля в слезах.

У парня посинели даже губы,
Над ним кружило с криком вороньё,
Накрыл его блаженный царской шубой,
Сказав: «Я трупу жертвую её!»