Сергей Стратановский: Оживление бубна

Кельи в монастыре были неказистыми срубами с одним окошком, и только у отца игумена келья была двуоконной. У большой печи лежали свежо пахнущие березовые дрова. Перед образом Богоматери Путеводительницы горела лампада.

– Садись, рассказывай, – приказал отец Иосиф.

Бекет сел на лавку и начал рассказ. Когда он кончил, игумен немного помолчав, сказал на этот раз по-русски:

– Зверонравие агарянское. Медяной лоб ваш Кубугыл. Но придет срок – расплавится он в утробе огненной. А тебя, отрок, Бог узрел. Живи пока у нас и жди знаменья, что Господь наш тебя простил. А как будет знаменье – сразу примешь святое крещение.

– Что значит крещение, ата?

– Как тебе объяснить… Вот видел ты сегодня баню у озера. Там наши иноки моются. Правда есть у нас и такие, что не моются, говорят: мыться – беса тешить. Неистинно думать так: тело ведь, как и душа, – от Бога. Так вот баня эта – внешняя, телесная, а есть баня духовная. Она-то и называется крещением. Все грехи смывает. Как царь Давыд пел о Господе: «Омыеши мя и паче снега убелюся».

– Скажи, ата, а после того как я крещусь, смогу я вернуться в Укек?

– Нет, никогда. С сегодняшнего дня обратной дороги для тебя нет. Ты примешь свет в сердце, а домашние твои останутся во тьме.

– Но ведь они тоже верят в Бога?

– По-разному можно верить. В Бога верят, а сердцем – зверонравны. А Господь не одной веры хочет, а еще и любви, и надежды.

– Но если русская вера самая лучшая, – не унимался Бекет, – почему же вы платите дань нашему хану?

Отец Иосиф задумался.

– Не ты первый задаешь этот вопрос – сказал он. Об этом меня спрашивал и ваш сеид Ахмат, и сам хан, когда я с молодым князем был в столице вашей – Новом Сарае. Тогда я не знал, что ответить, а теперь знаю. Мы, русские, работники одиннадцатого часа и призваны Господом в конце времен. У мордвы, у зырян, у пермяков – лесное сердце, у вас татар – степное сердце, а наше сердце – во руце Господней. И дело наше – свет принести во тьму лесную и тьму степную. Нам, русским, свет тот достался даром, по великой милости Божьей. Но Господь говорит: «Отработай, заслужи его». И дает испытание народу, смотрит – выстоит или нет. Вот такое испытание для нас – ордынская власть. Да, сейчас мы унижены, но в унижении нашем возрастает дух. Придет время, а оно при дверях уже, когда объединятся наши князья и откажутся платить дань ордынскому царю. Будут битвы великие, но наша возьмет – примет хан тогда нашу веру. А вслед за ним и народ его примет. Ты все понимаешь, что я говорю?

– Не все, ата, – признался Бекет. – Многие слова твои мне непонятны.

– Ну ничего – потом поймешь. Главное другое: ты на первой ступени лествицы …

– Что значит лествица, ата?

– Лествица – это ступени невидимые, к Богу ступени. Ты осознал свой грех – значит, ты на первой ее ступени, а потом будет и вторая. И чтобы ты на нее поднялся – дам я тебе перво-наперво молитву. Она очень простая: «Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя». Повтори семь раз.

Бекет повторил.

– Вот так и будешь молиться. Да молись громко, чтобы бесы слышали и трепетали. Но это не все еще. Не держи зла на Андрея…

– Какого Андрея?

– На того, кто воду тебе на ноги плеснул. Его отца татары в плен увели, а над матерью надругались. Вот он и ненавидит всех вас. Но ты проси Господа, чтобы умягчил его сердце. Это трудно, я знаю, но без прощения истинной веры нет. А теперь иди, отрок. Жить будешь в доме для голышни, он рядом с трапезной. Будешь работать вместе с нами, а когда Бог даст знак – крестишься.

Игумен благословил мальчика, и Бекет отправился в дом, где жили сироты. У храма он встретил Андрея, который, увидев его, плюнул и сказал вослед что-то злобное.

– Не сын ли он Ильи? – подумал Бекет.

Утреннее, прохладное солнце уже встало над рекой Идиль и осветило склон горы Сарытау, скучную прибрежную траву и деревянную плаху на берегу. Как рассказывали старики, раньше на этом месте был тияк – камень, на котором приносили в жертву первенцев от стад. Урман со связанными руками опустился на колени и уткнулся лицом в жертвенное дерево плахи. Благородные мальчики стояли поодаль и молчали. Бекет с секирой в руке подошел к Урману и поднял секиру, но в это мгновение чья-то невидимая рука остановила его руку. Бекет повернулся и увидел за спиной незнакомого ему мальчика. Он был в одежде из белого войлока и с каким-то немангытским, необычайно прекрасным лицом. Ангел – догадался Бекет и перевел взгляд на Кубугыла. Кубугыл, только что бывший угрюмым и важным, вдруг просиял лицом.