Сергей Стратановский - Оживление бубна

– Неправильно молишься.

– Почему ж неправильно?

– Другая молитва есть: внутренняя. Иноки на Афоне так молятся. Внешняя молитва как лист – осенью завянет и упадет. А внутренняя молитва есть плод.

– А как сотворить такую молитву?

– А вот как. Поутру как проснешься, сядь на лавку и ум свой из головы опусти в сердце. В сердце его и держи, вниз наклонясь, и повторяй мысленно: «Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя». И до тех пор повторяй пока боль в груди не почувствуешь. Ты той боли не бойся – за ней свет придет, и свет тот от Бога. Понял?

– Нет, не понял. Что значит, ум из головы в сердце опустить? Разве ум не всегда в голове?

– Сам я это чувствую, а вот объяснить не могу. Но по-другому скажу: когда Господь наш Иисус Христос был на Фавор-горе, то преобразился весь и светом чудным просиял. И мы не богатства умножать должны, а свет тот стяжать.

Разговор этот Иоасаф пересказал потом игумену и спросил, знает ли он о внутренней молитве.

– Знаю, – ответил отец Иосиф. – Что ж… Они так молятся, мы по-иному. Главное-то – за что молиться. Мы ведь не только себе, всей земле нашей у Бога милости просим, чтобы избавил нас Бог от владычества агарян. И труды наши тоже для нее, для земли. Храм построить, сад насадить, голодного накормить – все это дела, угодные Господу. А какая молитва лучше – не нам судить.

Игумен помолчал, а потом спросил:

– Скажи, Асаф, Андрей по-прежнему смотрит на тебя со злобой?

– Да, ата. Я каждый день молюсь о смягчении его сердца, но он по-прежнему ненавидит меня.

– Ему трудно, Асаф. Он не может простить тех… Ты же для него один из тех.

– Что же мне делать, ата?

– Ничего. Бог завязал, Бог же и развяжет.

И действительно – скоро развязалось.

Прошло несколько лет. Иоасаф принял постриг и стал черноризцем – так это называлось в монастыре. По-прежнему его делом было переписывание книг. Он уже не мыслил своей жизни вне стен обители, но все кончилось так же внезапно, как и началось. Неожиданно, без какого либо предупреждения, в монастырь приехал князь. Вообще-то он часто посещал монастырь, но об этом обычно было известно заранее и, если день был не постный, к его приезду пекли пироги с рыбой и грибами, поэтому братия эти гостевания любила. Но на этот раз князь приехал к самому концу трапезы и был явно чем-то обеспокоен. Он уединился с игуменом в его келье и о чем-то долго с ним говорил, а потом, сев на коня, ускакал вместе со слугами, даже не заглянув в храм. Иоасаф, возвратившийся после трапезы к себе, принялся за привычное свое книжное рукоделие : тонкой кисточкой стал писать райскую ветвь, увивающую буквицу «веди» в начале первой строки Евангелия от Иоанна. И тут на пороге кельи появился Андрей:

– Игумен зовет тебя к себе, Асаф.

Раньше Андрей никогда не заходил к нему и вообще никогда не обращался. Но впервые его взгляд и его голос не были враждебными. «Что-то случилось», – подумал Иоасаф и поспешил к отцу Иосифу. После благословения игумен сразу же приступил к делу.

– Беда, – сказал он. – Великий князь московский отказался платить дань ордынцам, и теперь правитель Еди-гей идет войной на нас.

– Едигей, – воскликнул Иоасаф. – Я слышал о нем. Это – Кубугыл, он скрывался под именем Кубугыла. Он сверг хана Токтамыша.

– Да, это он, но я не о том. Наш отчич – союзник князя московского и собирает войско, чтобы выступить навстречу Едигею. И ему нужен воин в куколе , воин- мних , который воодушевлял бы бойцов. Я сначала послал за Андреем, но князь, узнав, что Андрей не держал никогда меча в руке, отверг его. И тогда я подумал о тебе…

– Обо мне!!!

– Да, о тебе. Ты сам говорил мне, что владел мечом лучше всех отроков в Укеке.

– Но это было в той жизни, ата. Я – инок, а дело инока – молиться, а не сражаться.

– Инок может сражаться. Послал же преподобный Сергий двух своих черноризцев на битву с Мамаем. Потому что битва эта была за веру и за нашу землю. А земля наша – святая.

– Но Едигей – мангыт, ата. Там в его войске должны быть мои братья, там – бий Бурлюк… Я не могу их возненавидеть, ата.

– Тебе не нужно их ненавидеть. Они давно не родня тебе. С тех пор как ты крестился, ты – наш. Опустоши свое сердце, освободи его от привязанности к своим домашним. И тогда дух Христов войдет в тебя.

– Я не могу сделать этого, ата, – тихо сказал Иоасаф.

– Можешь! – почти крикнул отец Иосиф, и лицо его стало жестким и гневным. Таким Иоасаф никогда его не видел. – Можешь! Я твой духовный отец, и ты должен повиноваться мне. Завтра утром ты пойдешь в город – там, в кремле, собирается войско. Князь ждет тебя.