Светлана Гершанова - Какое горчайшее счастье…

Со мною носилась радость:
– Папа, который час?
Идем, а то на параде
Кончится всё без нас!

Потом у меня слипались,
Совсем слипались глаза,
А в доме не умолкали
Весёлые голоса,

Дышала сестрёнка рядом,
Куклу мою обняв,
И засыпала радость
Чуточку позже меня…

Что пожелать вам, кроме –
Чтоб с детства до седины
На праздниках в вашем доме
Не было тишины…

Осеннюю пору почуя,
Вдогонку за прошлой весной,
Лечу я!
Лечу я!
Лечу я! –
Кричат журавли надо мной.

И так понимаю отлично
Я крики протяжные их –
За их журавлят непривычных
Тревожно сердцам журавлих…

И мне начинает казаться:
Их гонит не осень –
Война
В далёкую эвакуацию,
Как нас угоняла она.

По залам разбитых вокзалов,
На чёрных каспийских волнах
Куда только нас не швыряла
И вновь нагоняла война.

И болью своей, и тревогой,
Невиданной силой сильны,
Спасали нас мамы дорогой
От голода и от войны.

Куда мне от памяти деться,
Что делать с живучею с ней?
Встаёт беззащитное детство,
Погибшее в прошлой войне.

Давно журавли пролетели.
И лишь по лицу моему
Скользят журавлиные тени,
Не видные никому.

Пахнет яблоками базар,
Белизною пахнет и хрустом,
Не картошкою, не капустой –
Пахнет яблоками базар!

У возов и грузовиков,
В двух шагах от пивных ларьков,
Там, где тесно в букетах цветам,
Где цветы должны пахнуть,
И там
Пахнет яблоками базар!

Тёплый ветер его уносит
Далеко-далеко от базара,
И уносят его в авоськах
Вместе с яблоками хозяйки.

Он собою весь город наполнит,
И в каком-то далёком дне
Пусть кому-то он детство напомнит,
Как сегодня напомнил мне.

Я не могу избавиться
От давнишнего сна –
Всё снится, что на кладбище
Я прихожу одна.

И в сердце боль такая,
И кто-то очень близкий
Под каждою плитою,
За каждым обелиском.

И я хожу по кладбищу,
От слёз дышать мне нечем,
И всё людское горе
Ложится мне на плечи,

И в сердце мне стучатся
Умолкшие сердца…
А я ищу могилу
Погибшего отца.

Ну как её найти мне?
Я этой мысли пленница,
Как будто бы от этого
Хоть что-нибудь изменится,

Как будто бы откроются
Столько лет назад
Убитые, закрытые
Отцовские глаза.

Обелиски гордые,
Горькие кресты…
Зачем ты снишься, кладбище,
За что мне снишься ты!

И я, людскому горю
Открывшись до конца,
Хожу ищу могилу
Погибшего отца.

Уходит лето днями и ночами
По стынущим закатам и рассветам,
И птицы вслед ему кричат отчаянно –
Но разве этим ты удержишь лето!

Уходит лето медленно, неслышно,
Рвёт паутинок солнечные сети,
И ветер их насмешливо колышет –
Ну разве этим ты удержишь лето?

Уходит лето мелкими шажками,
В листве опавшей утонув по пояс,
Смешные клёны алыми флажками
Хотят остановить его, как поезд!

Уходит лето…

Не пойму я эту собаку,
Никогда её не пойму!
Так скулить, так скулить!
Однако –
Поманил, и бежит к нему.
Вот устроилась поудобней –
Вновь ленивый пинок не глядя…
Как из мальчиков, тихих и добрых,
Вырастают такие дяди?
Я её обняла за шею,
Острой жалости не тая,
Я кричала ему:
– Как ты смеешь!
– Как ты можешь! –
Кричала я.
Ну а он –
Помолчал, послушал.
Свист!
Собака бредёт назад,
Унижённо прижавши уши,
Унижённо пряча глаза.
Он пошёл,
И собака следом,
Как привязанная к нему…
Не пойму я собаку эту,
Никогда её не пойму.

Завалили меня работой –
Днём и вечером, ну не встать!
Отвечал телефону кто-то:
– Пришлём другого, она занята.

Такие защитники – это сила,
Сиди и работай себе,
Но тут
Телефонная трубка забыла,
Как меня зовут…

А я и не знала, как это важно,
А я и не думала, что должна
Каждый день, минуту каждую
Чувствовать, что нужна!