Филимон Сергеев - Вечна только ты…

Нет прекрасней, я верю, я верю,
Этих сосен и в дождь, и в пургу.
О мой Север, мой Север, мой Север,
Без тебя не могу, не могу.

Я войду в твой баркас,
В запах старой мережи
От больших городов
И от шума вдали.
Только ветры да чайки
Нас будут тревожить
Да еще та волна,
Что поет о любви.

Нет прекрасней, я верю, я верю,
Этих сосен и в дождь, и в пургу.
О мой Север, мой Север, мой Север,
Без тебя не могу, не могу.

Когда звезда моей любви потухла
И жить не мог я больше на земле,
Девчонка, как тростинка хрупкая,
В дверь постучалась полночью ко мне.

Она сказала: «Ты мне нужен,
Как Божий день весны… Поэт,
Пусть для тебя стихи – оружие,
А мне они и жизнь, и свет.

Я в час холодный с градом, ветром
Не как любовница пришла.
Поэт – явилась я за светом.
Дай счастья, радости, тепла».

Я вздрогнул. Боже! Стало жутко.
«Откуда радость?! Ты пойми —
Не ем, не сплю я третьи сутки
Вновь потрясения одни…

Пишу трагедию России
Не для придворных изм и книг,
За это чуть не погубили
Меня кудесники интриг».

Но девушка упала в ноги:
«Поэт, любимый мой поэт,
Прочти о счастье, о дороге,
О том, чего на свете нет!»

И понял я: она любила
Мою поэзию, как сон,
И между строчек уловила
И крик души, и сердца стон.

И я прочел стихи негромко,
Стихи давно забытых лет.
Ночь душу жгла, но и в потемках
Поэзия дарила свет.

Мы уйдем не поздно и не рано,
Мы уйдем, оставив яркий след,
В голубые дальние туманы,
Жаль, что писем нет оттуда, нет!
Но пришло, пришло письмо оттуда
Черной ночью в жутком сентябре,
Может, от Христа или от чуда.
Тени птиц метались во дворе.
Падали осин тугие листья,
Ржал как мерин в завали кабан,
И собаки вместо мяса грызли
Жирной радиации туман.
Кто-то весть мне посылал оттуда,
Дорогие, теплые слова:
«Жив ли ты, избранник мой, покуда
Мысли есть и цела голова?
Ты хотел овсом засеять поле,
Дом построить, тополь посадить.
Поспеши, на то есть Божья воля.
Помни: завтра могут и убить
Те, кто бескорыстно не поможет.
Правда гложет лживые умы,
Те, которым все на свете можно,
Все скупившим, вплоть до Колымы.
И когда на званом на банкете
Тебе деньги посулят за ложь —
Не бери, у нас в загробном свете
Подлецы такие стоят грош».
Кто-то весть мне посылал оттуда…

Прости, мой Бог, за то, что я родился
В твоем неувядающем бору,
За то, что я жестоко превратился
В забаву зла на мерзостном пиру.

Прости за то, что я любил свободу,
Которой нет в диковинной стране,
И каждого богатого урода
Как нищего жалел в промозглой тьме.

За нож прости, которым я разрезал
Всю жизнь свою на правду и на ложь,
И радовался жизни без надежды
Словно раздавленный ногами грош.

Я был раздавлен и распят, а кто-то
Штаны расправив, словно паруса,
Россию снова погружал в болото,
Рай обещая ей на небесах.

Плата есть за пустое слово, —
За измену сурово бьют.
Но вслед старым расплаты новые
Чередой все идут, идут.

И виновников, может, отыщут
И накажут за все, что есть.
Только нет на земле кладбища,
Где б зарыли любовь и честь.

Только нет ни села, ни станицы,
Где б не слышал я мудрых слов:
«Можно ерничать и глумиться,
Но нельзя истребить любовь!»

Лунность трав, одетая туманом.
Беспокойной неги легкий дым.
Не грущу над прожитым обманом,
Но не дам обманывать другим.

Но, клянусь мольбою, первой встречной
Не желаю блеклой красоты.
Поцелуй, увы, недолговечен,
Если он без веры и мечты.

Поцелуй скрывает грусть и грубость,
Если сердце стылое, как лед.
Самые пленительные губы
Рок непредсказуемости ждет.

Только в ласке, чувственной и длинной,
Поцелуй – дыхание весны,
Нежный, чуткий, девственно-ранимый
И необъяснимой глубины.

Иву, рыжую подругу,
Снова осень обожгла.
Снова лиственная вьюга
Разгулялась, в пляс пошла.