Филимон Сергеев - Вечна только ты…

Мой ангел, я тебя люблю.
Одну тебя бранить не стану.
Мой челн, подобно кораблю,
Летит сквозь бури и туманы.
Но в мире том, где столько врут,
Столько предательств, потрясений,
Влюбиться может каждый шут,
Не зная звезд и вдохновений.
Одну тебя люблю, мой друг,
Как боль и радость той вселенной,
Где слово, шепот, сердца стук —
Как зов земли, родной, нетленной.
Я плачу на твоей груди,
Беспомощно и ошалело.
Вокруг другие корабли…
Но мне до них какое дело!
Корабль мой ищет бурь и вьюг.
Со мною будь всегда, мой друг!

Сегодня полная луна.
И ты, мой друг, опять пьяна
Красою, негой чутких звезд,
Как будто в небе – море слез.
В душе и радость, и печаль.
Так хочется набросить шаль
На плечи нежные твои
И думать только о любви.
В каком-то чувственном бреду
Пройти к ручью, навстречу льду,
Туда, где сонная волчица
Крадется к людям, воет, злится
На их бездушные сердца
И не боится их свинца.
Вновь ты мне шепчешь: «Милый мой,
Хочу я быть всегда с тобой.
Разнежь меня, пойдем к реке.
Я растворюсь в твоей тоске.
Осенний звон, словно вино,
Нам пить его с тобой дано».
На небе полная луна.
Влюбленных спутница она.

Слушайте, люди: в мире страшном,
Где каждый третий – вор, бандит,
Человек живет непродажный.
Он, как ангел, на меня глядит.

Ветер в спину, в спину, в спину…
А ему опять в лицо.
Но кричит он: «Я не сгину,
Я не буду подлецом!
В мире совести забытой,
Где все карты палачу,
Не хочу я быть бандитом,
Другом, другом быть хочу…»

Он всем радостно помогает
И никогда не подведет.
Его все любят, уважают,
Но почему-то зовут «идиот».

Ветер в спину, в спину, в спину…
А ему опять в лицо.
Но кричит он: «Я не сгину,
Я не буду подлецом!»
Он кричит: «Скажи такое,
От чего я стану вдруг
Не святым и не героем.
Просто буду я твой друг!»

Деревня, милая деревня!
В душе простор, покой и грусть…
О эта сырь заборов древних.
Пишу, как будто бы молюсь!

Молюсь не Богу, а свеченью
Полузаснеженных лесов,
Архангельскому озаренью
Северодвинских голосов.

Я здесь впервые запах пожен
И цвет осенних жухлых трав
Отъединил в душе от множеств
Других цветений, вер и правд.

Любимая… Обидно мне.
Я слишком долго жил во сне.
Любил, надеялся и ждал.
Увы, взаимности не знал.
А мне ответных надо рук.
А мне ответных надо губ.
А мне ответный взгляд как хлеб.
Я без него и глух, и слеп.
Ответные нужны слова,
Чтобы кружилась голова.
Ответная нужна мечта —
Пускай наивна и проста.
Ответный шаг, ответный взгляд.
Ответной искренности рад.
Ответную любовь молю…
Я безответно не люблю.

Недосказанное умирает…
На пролесках намокший снег
В нитях солнечных тихо тает,
Оставляет прощальный след.

Слышу – стонет на сердце песня,
Разреветься бы ей навзрыд,
В песне стынущего перелесья
Недосказанное шумит…

Не унять, не забыть, не отбросить
Буйство песен лесной глуши!
Но куда ты меня уносишь,
Песня леса, куда – скажи?

Нас годы мчат, как ветер – листья,
И память сушат, словно плод.
И даже яростные мысли
С годами тают, словно лед.
И нет обратного движенья…
Лишь только память ярких лет
Вдруг колыхнет лица скольженье,
Давно которого уж нет.
И я увижу вдруг усмешку
Еще живого Шукшина,
Как будто лик, из тьмы воскресший,
Калиной вспыхнет у окна.
И я увижу вдруг Рубцова
С печальным блеском карих глаз —
Поэта искреннего слова
И правды чистой, без прикрас.
Но нет обратного движенья…
Лишь только память ярких лет
Вдруг всколыхнет лица скольженье,
Давно которого уж нет.

Думы, думы о блаженстве,
О ролях, о тишине,
О любви, о совершенстве
Не дают покоя мне.

Я угрюм, а вы стыдливы.
Ваша рыжая коса,
Словно странник горделивый,
То в разливах, то в лесах.

Я – к реке, вы – за морошкой.
Я – за чагой, вы – в тот бор,
Где цветет ваш друг – заброшенный
Земляничный косогор.