Филимон Сергеев - Вечна только ты…

Я скучаю, вы смеетесь
Над сердечною тоской.
Знаю я, с кем вы живете,
Кем зоветесь «дорогой».

Но мне снятся ваши губы,
Ваши чуткие глаза.
Все зовут вас «милой», «любой»,
А я просто – «егоза».

Милые, милые дали.
Нежность поникших полей.
Сколько тоски и печали
В родине чуткой моей!
Многого сердце не знает
И никогда не поймет,
Плачет с чего и рыдает
Ветер у дальних болот,
И почему в небе звезды
Радостью дышат и вновь,
Как поцелуй на морозе,
Греют и душу, и кровь.
И почему вдохновенье
Не утихает в лесах,
В сердце, рождая мгновенья,
Светлые, как небеса.
И почему на рассвете
Вновь я целую тебя
В легкие губы, как ветер,
Кудри твои теребя.
Милые, милые дали.
Нежность поникших полей,
Сколько вы слез повидали
В жизни нелегкой своей!
Жгли вас, топтали, губили,
Но поднимались вы вновь.
Может, с того появились
Вера, Надежда, Любовь!

Я видел сон с прекрасной Герой.
Она жила до новой эры.
Ее бездонные глаза
К себе манили, как гроза.

Она над миром хохотала,
Когда грудь тигра целовала.
И за укус взаимный в кровь
Дарила верность и любовь.

Она пыталась мир жалеть
И лапы тигра ночью греть.
Когда рычал он гневно, властно,
Она шептала: «Ты прекрасный!»

Она бранила тех поэтов,
Что в жемчуга и ложь одеты
И, как бумажные цветы,
Полей не знают красоты.

Я видел сон с прекрасной Герой.
Она жила до новой эры.
Ее бездонные глаза
В ночи горели, как гроза.

Она над миром хохотала,
В котором вдруг любовь пропала
От желчи, ненависти, зла.
И тигра Ангелом звала.

Под утро шкуру он снимал,
По-человечески рыдал.
Понять не мог влюбленный друг,
Что гибнет мир и все вокруг.

Он без любви жить не хотел.
Он с нею был красив и смел.
Понять не мог влюбленный друг,
Что гибнет мир и все вокруг.

Господь, что делать мне? Прости, прости!
Проник в меня дух зла и подлости.
Он, словно червь, во мне живет.
Его мой разум не уймет.
Я думал, что он просто дух,
А у него свой банк, главбух.
Уставы пишет, издает
И ложь за правду выдает.
Он говорит: «Твои стихи —
Бред несусветной чепухи,
Ну, а его проекты зла —
Шедевры мысли и добра».
Господь, в груди от боли шок!
Он дал мне золота мешок
И сжечь мои стихи просил.
Я сжег – и сердце умертвил.
Как он смеялся надо мной:
«Ты идиот! Теперь ты мой!
Я душу высосу до дна.
Она безумцу не нужна.
Ты жалкий нищий, ты больной,
Смерть всюду ходит за тобой…»
И выпил он меня до дна…
Нет спору, в том моя вина.

Ты меня ласкай, ласкай
И целуй, как прежде.
В сердце боль, но милый край
Душу словно нежит.

По дороге из бревен,
Босой и желанной.
Я люблю тебя, как звон
Листьев неустанных.

Ты целуй и верь в любовь.
В ней ищи спасение.
Чтобы губы, вновь и вновь,
Душу жгли цветением.

Плачет сердце в мире грез
И надежд зеленых.
Вырос я, словно овес,
Солнцем окрапленный.

Был надеждами омыт
Золотого поля,
Разнося под звон копыт
Буйство и раздолье.

Друг любимый и родня,
Доброта и жалость —
Все есть в сердце у меня,
В мудром все осталось.

Сила духа народного
Жгучей болью во мне…
Оттого я голодный…
В солнце, словно во тьме.
Оттого я лишенный
Многих радостей, прав.
И кукушка бездомная
Мне поет на полях:
«Ты бродяга, лишенный
Солнца, духа, страны…
И кукушкой бездомной
Сочтены твои дни».
Сила духа народного —
Слово с болью в груди.
Ты не пой мне, кукушка,
Соловьем. Погоди!

Душа моя, лети, лети
Бескрайней далью рощ и просек.
И умоляю, не гневись
Над красотой осин и сосен.
В них есть великая печаль,
Любви задумчивая нега.
Мне нынче их до боли жаль,
Звенящих золотом и снегом.
В них есть бескрайняя тоска
По нашим северным просторам.
Вновь с ними жду, когда река
Блеснет заснеженным узором.
В сиянье льда, луны и звезд
И в тишине болотной ряски
Я опьянен их светлой лаской,
Словно дыханьем южных роз.
Россия-мать – душа моя!
Как не любить тебя, родная!
Всегда от щедрости босая —
Надежд нетленная земля.