Нина Павлова - Я останусь с тобой навсегда

Не спешу.
Что-то шепчут колосья мне вслед,
может быть, в том меня упрекают,
что на поезд в семнадцать купила билет
и теперь я для них: «Кто такая»?

Рожь ершистую ласково гладит рука,
влажный взгляд утопает в раздолье;
в тёмно-синих прожилках шумит океан,
золотятся на солнышке волны.

Жарко. Хочется пить. Липнет волос к щекам.
Шаг сдержав, пью я с жадностью колу.
В клюве мёртвою хваткой зажав червяка,
надо мною кружит перепёлка.

Писк протяжно-просящий вблизи услыхав,
вспоминаю про коржик творожный —
на траве, спрятав в сумку пустой целлофан,
оставляю столичную роскошь.

Вот и дом,
словно к празднику он побелён,
бродит стая сорок под каштаном,
от крыльца
в самом лучшем наряде своём
мне навстречу торопится мама.

Забыв о возрасте, отринув дня усталость,
расслабившись душой, свободу мыслям дав,
люблю я в поздний час, пропав со всех радаров,
касаясь трепетно бумажного листа,
не сдерживая всплески внутренних эмоций,
причуд забавно-безобидных не стыдясь,
кружавчато цепляя друг за друга строчки,
не соблюдая рифм изысканных, писать
о чувствах нежных, о свиданиях, о розах…
И вдруг задуматься, восторг на грусть сменив,
над тем, что время заарканить невозможно,
о том, что уходящие бесценны дни.

Лист пожухлый с деревьев слетает,
изгаляется осень дождём;
размышленьям отдавшись, я знаю,
что короче мой путь с каждым днём.

Рвётся в форточку ветер нетёплый,
ночь рассеяла темень вокруг,
расплываются капли по стёклам,
мысли время сознательно рвут.

Не была я покорной голубкой,
над стремниной кружилась не раз;
много я совершила поступков,
о которых жалею сейчас.

Веря жарким любовным признаньям,
не однажды тонула во лжи,
за ошибки платила слезами
опустевшей распятой души.

Как ни странно от горьких рыданий,
стал ещё зеленее цвет глаз,
затянулись сердечные раны,
мне легко и спокойно сейчас.

Я не грежу Парижем и Римом,
бриллианты не вводят в искус,
умиляют меня георгины
и лаванды расплывшийся куст.

Мне приятнее уединенье…
в сладких муках рождаемый стих…
Понимая, что в мире всё тленно,
я ценю каждый прожитый миг.

Ослабев, сам себя утешал шторм ворчанием нервным,
влажный ветер, играя со мною, трепал платья шёлк;
сумасшедшие мысли шептались с мечтающим сердцем,
золотистое солнце касалось рассерженных волн.
Ударяясь о берег, те резво взлетали ввысь птицей,
над водою кружились блестящие брызги толпой.
Пена таяла, соль оставляя невидимой низкой;
отливало бордово-оранжевым мутное дно.

Не казались знамением ярко-кровавые краски…
Очарованной… мне никуда не хотелось спешить.
Напоённый теплом воздух ба ′ловал нежною лаской,
ясно виделась даль и казалась прекрасною жизнь.

Лунный свет утопал в фиолетовом мареве ночи;
в крапах жёлтых каштан под открытым окном шелестел.
Не спалось.
Комом в горле стояли печальные строчки.
Было трудно понять, что тебя нет уже на земле.

Там… где ты… с каждым днём холоднее,
на кустарниках охра блестит,
там всегда в летний месяц последний
грозовые рвут небо дожди.

Август тоже другим стал на юге —
зори позже и раньше темно…
Приезжай поскорее, Танюха,
я мечтаю о встрече с тобой.

По проспекту и улочкам узким
нас прокатит знакомый таксист;
мы на пляж убежим ранним утром,
булку хлеба для птиц прихватив.
Ты увидишь, как солнце, качаясь,
отражается в синей воде,
удивишься прожорливым чайкам
и количеству праздных людей.

До измора наплававшись брассом,
мы четыре пломбира съедим,
вспомним всех одноклассников наших
и, вздохнув, перейдём на стихи.

Из беседки мы вечером будем
любоваться пейзажем кавказским
и малиновый тающий пудинг
запивать охлаждённым шампанским.

Всё… Что было под грифом «секретно»
рассекретим, назвав имена,
с лёгким сердцем уснём на рассвете,
перед сном прочитав «Отче наш».
ПРИЕЗЖАЙ…