Эмиль Вейцман - Альбатрос. Сонеты

С рожденья нелёгок мой жизненный бег,
И ныне круги годовые устало
Я стал проходить… Раскисают, как снег,
Надежды во мне, и осталось их мало.

Настала пора и утратил мой бег
Немалую долю былого накала,
Но хочешь не хочешь – тяни до финала,
Где ждут не награды, а вечный ночлег,

Где ложе постелет Великая Жница…
Второе дыханье! Тебе бы открыться!
Приди же скорей! Безраздельно цари!

Ничто так с души не снимает усталость,
Как радость свершений, но мало осталось
Надежд у меня…
Да и сбудутся ли?

Мы любим помечтать об этом и о том —
Порой в ночной тиши, порой под звон стаканов,
Но как же тяжело пускать потом на слом
Прекрасные строенья наших планов.

Духовной пищи вкус мне сызмальства знаком:
На трапезах души сильней новелл, романов
Любовные мечты… об этом и о том,
Бесплодные, как мир самообманов.

Пускай же не сбываются себе!
Спасибо уж за то моей судьбе,
Что сердце, как неведома птица,

Печалится и радуется, лишь
В ночной тиши на миг вообразишь
Свершение того, чему не сбыться.

Когда я свой сонет прощальный создавал,
То думал искренно, почти без боли всякой,
Что выдохлось во мне начало из начал —
Своё берут года настойчивой атакой.

Когда я свой сонет прощальный дописал,
То мне подумалось почти без боли всякой,
Что не был никогда я баловнем похвал —
Признание молчит… молчит чужою клакой.

И всё-таки в душе я многое сберёг
И, стало быть, пишу. Я создал просто впрок
Четырнадцать стихов к печальному закату.

Когда же я пойму, что полностью иссяк,
Прощальный свой сонет я выну из бумаг
И тотчас завершу – под ним исправив дату.

Бессмысленно на золото молиться.
Копить всю жизнь? Какая канитель!
Настанет час, и Вечности царица
Придёт стелить последнюю постель.

Деньгами от неё не откупиться,
И в землю не возьмёшь с сбой кошель.
Зачем копить? Не лучше ли пропиться,
В кабацкую забравшись карусель?

Не нажили мильонных капиталов
Десятки гениальных капитанов
Науки и искусства. Не беда!

Ведь созданное Верди и Пуччини,
Веласкесом… и после их кончины
Осталось вместе с ними. Навсегда!

О Папа Флорентийский! Гений слова,
Дошедшего до века автострад!
Под своды твоего «Петра Святого»
Свершаю я паломничество…
Ад!

На фрески и картины мира злого
Бросаю я восторженный мой взгляд…
Чистилище – как тяжкий крест сурово,
Пока не переходит в райский сад.

Под сводами божественной капеллы
Охваченный восторгом, оробелый
Я тихую молитву бормочу:

– О Данте, на короткое мгновенье
Небесных сфер я слышал песнопенье!
Прими же мой сонет – мою свечу!

Мы пасынки страны многоязыкой,
И ныне на две трети не у дел
Оставлены правительственной кликой,
Хоть гением наш дух не оскудел.

Мы больше не нужны Руси Великой,
И стало быть, один у нас удел:
Как некогда с египетским владыкой
Расстаться с ней – обидам есть предел.

В истории еврейского народа
Мытарства от исхода до исхода.
Уходим мы, не радуясь, – скорбя…

Нас подло обвиняют то и дело.
О наши обвинители! Всецело
Вините за беду самих себя.

Однажды в мой полночный сон,
Пылая ярко желтизною,
Упал падучею звездою
Красавец жёлтый махаон.

Стремглав ко метнулся он,
Как будто посланный судьбою,
Вот только доброй или злою?
О чём я был предупреждён?

О сколько радости и зла
Ты мне внезапно принесла,
Царевна страстная из сказки!

Я смог страданье превозмочь,
Но как из плоти вырвать прочь
Твои неистовые ласки?!

Я мог бы поделиться: в год голодный
Отпущенной по карточке «осьмушкой»,
В пустыне, раскалённой и бесплодной,
Бесценною водой; последней кружкой…