Вячеслав Саблуков: В медном говоре колоколов

Полководцы, полководцы,
Закалённые в бою.
Из святого из колодца
Мудрость черпали свою.
Русь ковала генералов
В огнедышащих полях.
За Россию умирали.
Выжигали в душах страх.
Никогда не канут в Лету,
Полководцы-мудрецы,
Князя Невского заветы
И Суворова «птенцы».

Живописно коромысло
Изогнулось на плече.
Напитал глубоким смыслом
Раскрасавицу – ручей.
Вёдра полны, чисты мысли,
Как ручей и небосвод.
Два ведра на коромысле,
В каждом солнышко живёт.
«Погляди, и впрямь царица», —
Шепчут люди на селе.
Возвращается девица
Умудрённей и светлей.

Буйны дни и ночи.
Слёз идут дожди.
Как напьётся отчим —
Доброго не жди.
С водкою в обнимку,
Так, что дух с крыльца,
Кулаками – жинку,
Сапогом – в мальца.
Чуть стрезвев, икая,
Вякнет: «Ну и пусть!
И за что такая
Подвернулась грусть?..»

Шипа шиповника колючей,
Острей военных новостей,
Я был тебе не самой лучшей,
Но самой острой из срастей.
Порою жертвуя собою,
Не отступала на краю.
Слова, истыканные болью,
Кружили голову твою.
Кровей взбешённая природа
Искала выхода на свет:
Ведь мы с тобой одной породы:
Ты – поэтесса. Я – поэт.

Жил достойно, без славы и стресса,
В добром доме не ведал тоски.
Ядовитая тварь интереса
Исступлённо вцепилась в мозги:
«Что сидишь в деревенскй неволе?!
Знанья шумного кубок испей!»
Оторвала от дедова поля
В пустоту виртуальных полей…
Там, кумирам чужим поклоняясь,
Грустным мытарем таю вдали.
Всё по сайтам лукавым скитаюсь,
От родной оторвавшись земли.

Как посмотришь на мир потерянный,
Мир, враждующий без конца:
А не нами ли всё содеяно,
Беспризорными, без Отца?..
Своеволье в душах расхристанных.
Каждый сам себя мнит божеством…
И грешит, и грешит неистово,
Водит злобою, словно пером.
Так слагается точка зрения,
Как порядок в русской избе:
Я – частица сопротивления
Злому в жизни – точнее, в себе.

По первопутку, ни шатко ни валко,
В русскую зиму плетётся лошадка.
А на обочине стынет машина —
Ехать зима ей не разрешила.
Смотрит лошадка сквозь жидкую вьюгу,
Видно, не кормлена эта зверюга.
Вот и застыла, потупив глаза,
Жадный хозяин не выдал овса…

Над крестами церквей – небоскрёб,
Монстр бетона, стекла и железа,
Облака благодатные сгрёб,
Чтобы гранями острыми резать…
Он кичится размером своим
И надменным своим превосходством…
Сходят звоны с церквей – устоим,
Не закроет нам небо уродство…
Пусть гордится, греха чемпион.
Чистой верой на миг не забудем:
Ближе к Господу мы, а не он,
И, как было всегда, – так и будет!

Телезвук вибрирует,
Мне внушает грусть.
Он меня зомбирует,
Я над ним смеюсь.
Я природе радуюсь,
С её жизнью слит.
Разве телерадуга
Божию затмит?..

Нет хмельней, губительней отравы —
Славы, что назвать не побоюсь.
Хоть кусочек отщипнуть от славы!
Я себя щипаю – и смеюсь.
К ней, неверной, незачем ломиться,
Позабыв в запале об Отце.
Именем вся слава отразится —
Вот она, с улыбкой на лице.

Притопнув ножкой, нагрубила
И всё мне сделала назло.
Какая дурь вдруг очернила
Её прекрасное чело?
Какие мысли исказили
И брови выгнули дугой?
Я говорил с ней о России,
Она – о шубке дорогой…

Пушинки с Пушкина сдуваю,
Благоговейно глажу том,
А в нём дорога верстовая
И с Белоснежкой верный гном.
Как будто сам в лихой кибитке,
Я рассекаю дивный снег.
Встаёт заря небесным слитком,
С ней Поэт богаче всех…
Ему за честь, за светлый разум
Пришлось судьбою заплатить.
Но ни лжецам и ни указам
Свободный стих не запретить.
Летит кибитка удалая,
Век реактивный обгоняя…

Пали крепости, густой
Дым коснулся сини.
Царь – последний крепостной
Вздыбленной России.
От завистников, измен
Рушится держава:
Царь последний – кто взамен?
Бес хохочет ржаво.
Нет хозяина земли.
Нет стране покоя.
Извели, перевели —
Всех свели под корень?..