Мара Винтер - Дом, которого нет

кирпичиком; он кажется всем зданием;

но так в себе вселенной не собрать!

«Зову я смерть!» Страданий лишена сама,

но чувствую чужие. Сводит то с ума. –

И боль она, что столкновенье с миром

больным дало ей, выпустила в крик.

До хрипоты. Ломая связок лиру,

орал бы так поклонник Эвридик,

всех растеряв: мираж земного рая.

Орала Лора, небо раздирая.

Открылся люк. В нём парень оказался

лет двадцати (с хвостом, но незначительным,

длиннее – собирал в затылке). Глаз его,

как дым, размытых, облако укрыло всё

вокруг. Окей, начну о нём сначала:

знаком он ей, хоть раньше не встречала.

Ян был высок и статен, как король.

Хоть чёрен, волос чист, ботинки ж – грязные.

Пристало б больше под, чем над землёй

им находиться. Весь какой-то острый был,

чертам до правильности не хватало скоса.

В бою, лишись ножа, владеть мог носом.

Обтрёпанная кожаная куртка,

футболка белая и голубые джинсы.

Ничто не мельтешит сиюминутно.

Всё точно вписывалось в образ. Лица

ценила Лора разные, но это

к Адаму райскому казалось трафаретом.

Такое рисовать она пыталась

и каждый раз отшвыривала кисть.

Так выглядел герой, каким "вот бы стать",

чьим языком раздумия велись

в её рассказах. Человек придуманный

просто стоял, смотрел. Исчез весь ум её.

– Прости, что так вторгаюсь, – речь он начал

(столь низок голос, что похож на рык), –

кричала ты, ну и… Он много значит,

среди руин, как после войн: твой крик.

Быть может, чем помочь могу? – как будто,

вопя, та сформулировала вопль – его.

Совпало состояние у Яна

с тем, как орала Лора в этот день.

Приехав из столицы с несказанно

плачевным поводом, искал в заброшке сень

к отдохновенью области душевной.

Не чаял, не гадал столкнуться здесь с ней.

Погиб его отец, хозяин клуба.

Бандиты там имели место встреч.

Один из них – с покойного супругой

в постель смог, ещё тёплую, возлечь.

Явился сын… Знакома ситуация?

В ней не хватает разве что Горацио.

Ян, изучив и криминал, и бизнес

примером их в солидных городах,

будь горячее, сел бы за убийство

по центру маленького. Стоп-кран был – не страх

авторитетов, давших ему выбор:

а) молча общепитом правь, б) скормим рыбам.

Не страх, не планы мести, не сомнения:

«Быть иль не быть». Он был; что дальше делать,

вот в чём вопрос. Звук, запись посещения,

имелся в диктофоне. Но не смело

бежать в полицию, грозить. Скорее, глупо.

Нет, всех он превратить в кота из супа

решил, и, как всегда в подобных случаях,

раздумывал о способах подхода.

Когда не знаешь, поступить как лучше, то

иди туда, где нет, кроме природы,

ни душ, ни глаз, ни языков – болтающих.

От тишины подсказок отвлекающих.

– Помочь? – хрипя, переспросила Лора, –

нет… правило для всех: спасайся сам.

Тебе не кажется, что мне пугаться впору?

И убегать… А, впрочем, слабость – срам.

Я сожалею, что обзавелась свидетелем.

И крик такой – не правило, поверь. Нет-нет. –

Был вечер, и застыл. Утра всё не было.

Смотрели друг на друга двое. Как

остановить другого (или всё ж уйти),

не знали оба. Чтоб наверняка.

Он в ней себя увидел через тело.

Она, за криком вслед, сама взлетела.

– Ну, раз уж мы столкнулись, отчего б

не угостить вам леди сигаретой? –

спросила Лора, хмуря нос и лоб

от напряженья. Мысль была ракетой,

а стала – тощей клячею крестьянина.

Ох, знала б, что случится так, заранее !

– Раз леди курит, отчего бы нет, –

он улыбнулся. В этом нет секрета,

сама такой привычкой много лет

я наслаждаюсь. С возраста Джульетты.

Курильщикам попроще находить

утерянную диалога нить.

Оставлю их обмениваться фразами.

Подробности, как делали рапсоды,

и ни к чему, и некогда рассказывать.

Всё тягостно… Ну, кроме виски с содовой.

Перемотаем дальше. Благо, пульт

в моих руках. Кино для века – культ.

Заброшка кру́гом шла. Обилье комнат

балконы выводило внутрь, во двор.

Весна цвела. Земля цветы исторгла.

Там, на балконе, был их разговор,

обрушившем ограду. Вниз ногами

сидели на каменьях, как в вигваме.

Не назовёшь "мужчиною и девочкой".

Пованивает возрастом согласия.

Скорее так: сошлись две родственных души

с кипящим от касаний сладострастием.

Болтушкой Лора не была, но тут

разговорилась (да, уму капут):

– Меня любят животные и дети,

что странно, потому что я их – нет.