Валентина Заманская: Полотна и интуиции. Поэзия XXI века

Явлением Владимира воскрес
Креститель Иоанн —
И солнце Света во мгновенье
воссияло над Россией.
Жезл на крещение языческой
Руси ему был Богом дан:
И, видно, долго предки у Господа
благословение просили.

Восставший Иоанн путь
Господу на Русь готовит,
Прямыми делает лесные
да степные стези Его.
О, Боже, дай Отчизне Небесна
света, Лета многая:
Не пожалел Креститель
для России сердца своего.

О, как чарует и безумствует
Малявин в «Вихре»!
Зеленый – в красном, алый —
в зелени, и мир – в огне.
Не бабы русские живые, а киевские
каменные – взв и хрились.
И не понять, то действо на земле,
на небе, иль – ада на дне.

И не понять, от века были ль
прежде линии и очертанья
У тел, у трав, у неба, у земли,
у вихря алых маков.
И есть ли вихрю остановка —
в пространстве станция.
Нет, то не вихрь,
то кисть художника пылает,
и сердце навзничь – кроваво-алое.

То ль в спальне
у зеркала, а то ли у омута
Женщина утром
стыдливо-бесстыдно застыла.
То ль в омут она – то ль
на нее из омута смотрится
Волшебная, колдовская,
неопознанная сила.

То ль пишет портрет, а
то ли колдует-чарует
Имени трепетным ср е бром
да золотом кисти.
А все же – счастлива… иль
в счастье тоскует?
Сама ли ответит, чт о
в полотно – выплеснула?

Они парят
бестелесно над Витебском
Да п о небу
неизвестно куда шагают.
Иль просто
из веков былых воскресли
По мановению
магической кисти Шагала?

И кто – художник
перед нами – маг ли?
Таинственно точен —
бессловесно зовет в полет.
Под кистью мага —
заговорит словами и маугли.
Из Витебска, из оболочки тела, из
галактики – куда он нас зовет?..

Блики полотен Коровина
настойчиво снятся —
Лишь неизвестно, в странах
далеких каких и кому:
Тем ли, чей дух в бессмертных
полотнах растаял,
Тем ли, чей взор в аллеях
светлых садов уснул.

Лики Коровина подлинны
и не уловимы —
То ли материя, то ли
энергия света льется.
Богодухновенно само
импрессионизма имя:
Так блаженно, искристо лишь
вино драгоценное пьется.

И где неуловимая граница
между мрамором и плотью?
И где граница меж безумием
и остротою трезвого ума?
И только ль путь один —
к небытию и тлену из молодости?
Художник промолчал – взгляд
врубелевского Демона сказал.

И если невозможно мир победить,
то подвергай сомненью.
И на разрыв аорты, духа, сердца,
в сомнении слепом – иди.
Сомненьем – можешь стать ты
равным Божию творению…
Не тщись, титан! Не станешь равным…
Коль не дано испить тебе
Надежды, Веры и Любви!

Сирень безумная бореньем
Вышних Сил явилась —
Цвет тайны, колдовства и
встречи Тьмы и Света.
Кто победит? В пьянящем аромате
жизнь остановилась…
И только Врубелю сирень явилась,
никем не воспетая…

И только Врубель сам сиренево
во мгле изнемогает —
И только он меж раями и адами
на миг или навек завис.
Художник – дышит иль не дышит?
Но отчего добро он тьмою, зло —
светом называет?
О, отчего на перекрестке странном
он не различает, где:
верх – тьмы, и света – низ?!

Шишкина мишки листвой шелестят:
Утренний шорох звучит с полотна.
Только проснулись – уж меду хотят.
Ан, улья ни одного – лишь леса стена.

Шишкина мишки безмолвно грустят:
Утро не в радость и дразнит оса.
И не от восторга ветки хрустят —
Мишка в сердцах, все что думал,
лапой сказал.

То ли звезды, а то ли цветы,
То ли женщин глаза голубые,
То ль земные – то ль лунные сны…
Или это Она – синеокая Россия?