Михаил Кукулевич - Просто жизнь. Стихи. Воспоминания

Впрочем, от нас и это, в сущности, не зависит,
Тот, кто о сроках знает, богом бы мог прослыть.
Светит луна над лесом, звёздные стынут выси…
Не огорчайся, друг мой: нам ещё плыть и плыть.

Как мало надо, чтобы умереть!
Бандитский нож или шальная пуля,
А то и вовсе – не туда шагнули,
А там обрыв, а это значит – смерть.

Нет, жизнь хрупка и незащищена:
Вот муравей, дави его ногою.
Она всегда избыточно сложна,
Но беззащитна, этого не скрою.

И не поможет ей бронежилет,
Скафандр глубоководный не поможет,
И от небытия спасенья нет,
Возьмёт своё. Уж это оно может.

Но и сквозь вулканическую лаву
Пророс цветок. Для жизни, не для славы.

Он лапой пятипалой стучит в стекло окна,
А за стеклом усталым дорога мне видна.
Но шума всё же меньше, чем было без него.
Спасибо, клён, что вырос, не слушай никого.

Расти себе и дальше, на радость нам с женой,
Стань выше ты и толще и каждою весной
Своей листвой обильной от шума защищай,
А осенью нас радуй изяществом плаща,

Когда листвой украсишь унылый этот двор
И своё слово вставишь в осенний разговор.

Когда город сожмётся до маленькой точки,
До последней, мельчайшей, подробной детали
И в ушах застучат каблучков молоточки,
Ты узнаешь его в своём сердце едва ли.

Так ты в лупу глядишь: распадается зренье,
Не узнать целиком – лишь детали, кусочки.
Отойди, воспари, испытай озаренье,
С высоты прочитай его улицы-строчки.

А потом охвати его взором единым,
Охвати целиком, от залива до Охты,
И вздохни восхищённо и радостно: «Ох ты!
Был любимым и весь он остаётся любимым!»

Лучшее в человеке
Спрятано где-то за.
Сомкни усталые веки –
Пусть отдохнут глаза.

Бьётся в руках синица,
Журавль улетел давно.
Пусть тебе хоть приснится
То, чего не дано.

Чтоб средь людей кричащих,
Решающих всё войной,
Был бы ты тих и счастлив
И не убит виной.

Многоугольник крепостной стены
И вертикаль соборной колокольни.
Да ангел на кресте. Вздохнёшь невольно
Под тихий плеск смирившейся волны.

О, этот вид! Другого и не надо
Для взгляда, неприученного лгать
Себе, другим, кому бы то ни стало.
Единственная, в сущности, награда
Для тех, кого иное всё достало,
Кому, по сути, нечего терять.

Но жизнь берёт своё – чего бы ей не брать?
Судьба, она строга, её не переспоришь.
Летят тебе в глаза иные зори,
Иные ангелы летят тебя спасать.
Баюкает тебя гул сосен верховой,
Но слышишь ты во сне: Нева, Невы, Невой…

Мои нечастые наезды.
Скрипучий лифт. Этаж шестой.
Ах, мне сюда бы не проездом:
Здесь мой спасительный постой.

Хозяин мой немногословен –
Он понимает толк в словах.
Мы с ним одной, по сути, крови,
Хоть не уравнены в правах.

Он знаменит, а я не очень,
Верней, совсем незнаменит,
Но и моя златая осень
Листвой опавшею звенит.

И мне порой открыты дали,
Что открываются ему…
И наш единый код печали
Понятен сердцу моему.

Мы о славе мечтали, а, к счастью, её не случилось.
Ничего с этой славой хорошего не получилось.
Только ветер и дождь, только ветер и дождь, только ветер…
Хорошо и без славы на этом единственном свете.

Над Крестовским уходят в залив облака на закате,
И такая тоска вдруг внезапно накатит, накатит.
Нас на пир пригласили, а мы оказались на тризне:
Ничего здесь уже не осталось от нашей обыденной жизни.

Постоим над рекой, над задумчивой нашей Крестовкой.
Постояли, вздохнули, пусть вздох получился неловким.
И по разным делам побрели по осеннему граду.
Разве, долгая жизнь, ты сама по себе не награда?