Array Антология - Соборище. Авангард и андеграунд новой литературы

Все резвятся в прибое
Стаи кухонных крыс,
Все глумятся над Ноем,
Чертыхаясь на бис.

Слишком ранние слезы,
Слишком сильная дрожь.
Я сосу твои лозы,
Я зарос в твою рожь.

И внутри, и снаружи —
Сколько не колобродь —
Слишком старые души,
Слишком свежая плоть.

Где помру – там воскресну
На таможне в аннал,
Затеряюсь, исчезну
Мелководьем зеркал…

Поистерт, поистаскан,
Подзабит в круговерть.
Слишком постная Пасха.
Слишком мелкая смерть.

Сами мы – не местные,
Сами мы – небесные.
Птицами подбитыми
Жмемся над корытами —

Контуры телесные,
Трепетно-словесные.
Сами мы – не местные,
Сами мы – небесные.

С сорванными крышами,
С белками и грыжами,
С огненными душами,
С радугой над лужами.

Память-несуразица
Меж стаканов квасится,
Ночи-вознесения,
Утренние тления…

Дома все зачтется нам,
Раненым, покоцанным.
Все же мы – не местные,
Легкие, небесные.

С кузовами тесными,
С песнями болезными —
Серость порем вилами
Под паникадилами.

Пьяные пророчества,
Поступь одиночества,
Посвисты кошмарные
Правополушарные.

Не порвать субтитрами,
Не измерить литрами
Опухоль сомнения,
Золото рождения.

Куйте свои счастьица,
Коль копейка ластится,
Тритесь ягодицами
Кухнями-бойницами..

Ну, а мы – не местные,
Вроде как небесные.
Чуть отпустит – тронется
Этих дней бессонница —

Выше, в запредельное,
Светлое, бестельное,
Скрип под половицами
Обернется лицами.

Шорохи безвестные,
Сполохи воскресные…
Сами мы – не местные,
Сами мы – небесные.

Радиус сотканных суток
Тянется к полному Пи.
Скрипы сатировых дудок
Лепят лобок из любви.

Можешь – отмойся плевками.
Хочешь – вздохни и прими…
Я обрастаю стихами,
Ты обрастаешь детьми.

Чисел дощатых и тощих
Четкий стучит звукоряд.
Мысли становятся проще,
Толще становится взгляд.

Кузов с корявыми днями,
Пазуха с мокрой душой…
Ты обрастаешь делами,
Я обрастаю молвой.

Важно смакуя нюансы
Сквозь многоцветие призм,
Чинно цедил декадансы,
Цепко рубил реализм.

Бредил сердцами иными,
Крысами мерил прибой…
Ты обрастаешь чужими,
Я обрастаю собой.

Завтра нас вывернет в небыль,
Сдует с Хозяйской Руки —
Кормом подножным у неба,
Отмелью мутной реки.

И невесомыми снами
В полночь уйдем босиком.
Ты обрастаешь корнями.
Я обрастаю венцом.
Ты обрастаешь мирами,
Я обрастаю концом.

Дни воскресений в разнос сочтены.
В зенках текут виртуальные сны.
Льдами придавлена солнца ладья.
Время стареет быстрее, чем я.

Лижет промоины чахлая тень.
Тешит покоем родительский день.
Без рукавиц – в пересуд воронья.
Время стареет быстрее, чем я.

Лица лелеют сомнений часы.
Помнят карнизы оргазмы грозы.
Время ровняет кривые края,
Время стареет быстрее, чем я.

Раз оступившимся – душный уют.
Песней пролившимся – марля и жгут.
Дряхлые сплетни. Гнилая скамья.
Время стареет быстрее, чем я.

Позатыкали портянками течь.
Позолотили канонами речь.
Кем залитована радость моя?
Время стареет быстрее, чем я.

Птицы костлявыми крыльями
Бились в помин над бессильями.
Гнулись кривыми фантомами
Над канделябрами томными,

Над многотомными взглядами,
Над малокровными датами.
Скалились черными перьями
Над чернокнижными кельями.

Чуяли – скоро под звездами
Гости залягут погостами.
Видели – пляски козлиные
Выстелят норы змеиные,

Заживо память сосватают
С трупно-зеленой Гекатою,
Вытекут в сырость застенную,
Сгинут телесностью тленною.

Сжаты промежностью жалости,
Смяты величием малости,
Сны раскидают подмостками,
Смоются пьяными блестками…

Век с чердака хламом брякал.
Августа пульс тикал-такал.
Иерихон дрожал и плакал.
Иерихон дрожал и плакал.