Сергей Коняшин - Бригантина в песках

До основанья гор,

Как в тёмных скалах наверху

Шакал поднял свой вой,

А ты сидел на берегу,

Смотря перед собой.

Не знаю, вспомнишь ли сейчас,

Что думал ты тогда.

А мне теперь в тяжёлый час

Все снится та звезда.

21 июля 2007 г.

Москва

Я умру, не выполнив завета,

И не до конца пройду свой путь.

Видно, участь каждого поэта –

Раньше срока к Богу заглянуть.

Моё имя вряд ли кто поставит

В длинный ряд прославленных людей,

Но меня и это не заставит

Распрощаться с лирою моей.

На обрывках скомканной бумаги

Я вручу судьбу карандашу.

Мне не занимать дурной отваги.

Обо всём, что знаю, напишу –

Чтобы хоть одно стихотворенье

Над плитой могильною моей

Даже и с фальшивым сожаленьем

Прочитал хоть кто-то из друзей.

26 августа 2007 г.

Кемер, Турция

Стервенел норд-ост,

И до хрипоты

Тризны пел погост

Ветром сквозь кресты.

Из-под серых плит

Доносился стон,

И сырой гранит

Будоражил он.

Дождь хлестал по мне,

Моему плащу,

А я, как во сне,

Нёс в руке свечу.

Нёс сквозь мрак ночи,

Всех чертей кляня,

И огонь свечи

Согревал меня.

Я его берёг

От ветров с дождём,

Укрывал, как мог,

Под своим плащом.

Затянул шакал

Вой – как детский плач,

И норд-ост трепал

Мой промокший плащ.

А я без сапог

Шёл среди крестов,

Чуя кожей ног

Пальцы мертвецов.

С криками «Отдай!»,

Дико вереща,

Каждый дёргал край

Моего плаща.

Мои ноги дождь

Обжигал, как лёд,

Но свеча, как вождь,

Всё вела вперёд.

Средь могильных плит,

Погружённый в мрак,

Старый дом стоит,

Как чумной барак.

Ни в одном окне –

Ни одной свечи,

Лишь торчат в стене

Стрелы и мечи.

Я ступил ногой

На гнилой порог,

Отворил рукой

Дверь, насколько смог.

Там монах сидел

В полутьме внутри

И нескладно пел

Про монастыри.

Я ему кричал:

«Я принёс огня!»

Он не замечал

В комнате меня.

Я направил свет

На провал лица.

А лица там нет –

Череп мертвеца.

Я от страха аж

Уронил свечу.

Глотку сжал мандраж.

Думал – закричу.

Череп поднял взор –

Я назад к дверям.

Со всех ног во двор –

И ко всем чертям!

Дом с монахом вмиг

Позади меня

Облизнул язык

Жадного огня.

Я через погост,

Как в бреду, бежал.

А крутой норд-ост

Раздувал пожар.

Заревым костром

За моей спиной

Полыхал злой дом

В темноте ночной –

То свеча моя

Закатилась в щель.

Видно, нёс не зря

Через кладбище.

12–13 сентября 2007 г.

Москва

Старый кореш пришёл из моря.

Возмущался: опять в столице все!

Кровоточил, как будто с горя

Свежеколотый крест на бицепсе.

Они в Штаты возили трубы –

И расспрашивал друга снова я,

Как накрыла в районе Кубы

Их волна десятиметровая.

Мне уйти бы, как кореш, в море,

Где огонь фонаря рыбацкого

С криком птиц в голубом просторе –

Вместо здания на Вернадского 22 22 МГИМО (У) МИД России, в котором учился автор, расположен на проспекте Вернадского в Москве. .

Мы ж дельфинами возле борта

С ним так грезили – да Атлантикой!

Ведь в сырых подворотнях порта

Все болели морской романтикой.

Для нас было всё очень просто –

Танкера, море, нефть туркменская,

Визг и грохот боры с норд-остом

Да под боком война чеченская.

Наши предки смекали поздно,

Что им врут журналисты «Времени»,

Будто взяли сегодня Грозный

Ещё до наступленья темени.

А десантник с осколком в шее

Вместо диктора одиозного

Нам рассказывал про траншеи

В километрах восьми от Грозного.

Про коррупцию пышным цветом,

Про разгул произвола скотского –

Под гитару он пел об этом,

И ещё что-то из Высоцкого.

А я рвался сбежать подальше

От друзей и родного берега,

Что не видел столичной фальши

И считал, что Москва – Америка.

Наша жизнь, как ковыль, шаталась,

Не давая нам очень многого,

Из всего, что теперь осталось

Нам от детства того убогого –

Лишь крестов на бицепсах бремя:

Кому – зонного, кому – флотского…

Не включай, друг, программу «Время»,

Лучше спой мне Высоцкого…

2007 г.

Новороссийск

Леону Б.

Поезд с грохотом скрылся в тоннеле,

Словно в жёлобе пушки ядро.

И минуты, как трассеры к цели,