И Кафаоглу - Современная греческая проза

Женщина поставила консервную банку на столешницу возле раковины и продела палец через кольцо «easyopen».

– Готов? – спросила она.

– Готов, – ответил мальчик и сразу же добавил. – Хотя мне немного страшно.

– Чего это тебе страшно, глупышка?

Она начала тянуть маленькое колечко прерывистыми движениями, останавливаясь то и дело, чтобы посмотреть на мальчика.

Немного морской воды пролилось на столешницу.

– Вот сейчас!

И они глядели в четыре широко распахнутых глаза – на сардин, которые трепетали, живые, в консервной банке, словно бы плавали, словно бы хотели выскочить из банки и занять место на маленькой фарфоровой тарелочке.

– Мама, – закричал ребенок, – посмотри!

Своим малюсеньким пальчиком он указал на заднюю часть банки.

– Посмотри! – повторил он. – Маленький человечек… Как оловянный солдатик… потому что, погляди! у него не хватает одной ноги!

Они оба постояли и посмотрели на человечка в темно-сером костюме, который походил на сардин, постольку трепетал в воде вместе с ними.

– Но все же, – сказал ребенок, – оловянный солдатик был ненастоящим, а вот этот… вот этот – живой…

– Нет, – ответила мать, выкладывая на тарелку сардин, – он не живой – он смертельно свежий.

Ему было бы приятно, если бы дома встречали, ждали, когда он придет с работы. Поэтому он всегда звонил в звонок у входной двери. Вызывал лифт, пытаясь удержать сумки на плече. В маленьком зеркальце у входной двери лицо его было всегда улыбающимся и приветливым. На пятом этаже он обнаруживал, дверь его квартиры заперта, нужно было позвонить и в дверной звонок тоже и стоять в ожидании с тяжелыми сумками наперевес. Сам того не видя, он знал, что лицо его было по-прежнему приветливым, что он все еще улыбался.

Дверь открывалась, слышались торопливо удаляющиеся шаги, тень от какой-то одежды мелькала на краю его поля зрения и исчезала. Его ждала пустая комната. Свет был зажжен, одноногая вешалка зимой склонялась под тяжестью висевших на ней пальто, а летом стояла с пустыми крюками, словно сухое дерево. Нагруженный сумками, с улыбкой на устах, он недоуменно смотрел перед собой.

Ты мне за это заплатишь, вот что говорил ему дом. Ты мне за это заплатишь, вот что говорила ему комната. Но он не терял своего хорошего настроения. Опускал сумки на письменный стол, словно спешивался, спускаясь с коня, и большими прыжками продвигался дальше по коридору. «Магда, – кричал он. Магда!» Тишина. Ну, хорошо, а где же собака, она-то чем занята, почему же она не бежит ему на встречу с лаем и радостными прыжками?

Собака спала под кухонным столом. Заслышав его шаги, он приподняла одно веко и снова его прикрыла. На электрической конфорке стояла пустая кастрюля с одной ложкой спагетти, прилипшей ко дну. А ну-ка, посмотрим, что у нас в холодильнике. Контейнер с сыром пустой, внутри прилипли желтые крошки. Гнилой помидор. А ну-ка, съедим тост. Пакет с тостами оказался пустым.

Что-то вроде рычания послышалось из глубины дома. Он вышел в коридор и прислушался. Затем встал перед спальней и толкнул дверь. Просунул голову в щель и попытался вглядеться в темноту. Шторы были зашторены. Атмосфера была удушающей. Магда лежала на кровати и курила.

«Хочешь, выйдем сегодня куда-нибудь, прогуляемся?» – спросил он ее от двери.

Магда затянулась сигаретой, ее огонек осветил черные глаза и тут же погас.

«Сходим в кино или куда-нибудь поужинать? Рыбы поедим. Что скажешь?» – настаивал он.

«Оставь меня в покое», – оборвала она его глухим голосом и вскочила на ноги.

Значит, опять она плакала, вот в чем дело, сказал он про себя. Она потянула его за рубашку. «Ты мне противен», – сказала дрожащим голосом. Казалось, она готова в него плюнуть. Лицо ее было обезображено от плача, а в руках она держала истрепавшуюся бумажку. «Забери это», – сказала она ему и толкнула его со всей силы.