Маргарита Алигер - Стихи разных лет

Станет весело, людно, тоска нипочем…
Так о чем моя дума, о чем?
А о том, что прошли молодые года,
не согреть никогда, не вернуть никогда…

А о том, что одна у нас доля с тобой,
друг мой сильный и мудрый, деревня Кукой.
Мы свое испытанье достойно снесли,
но ребята у нас без отцов подросли.

Но еще не утихла душевная боль,
но еще на ресницах не высохла соль.
Не забыли, не справились мы до конца —
все горят обожженные наши сердца.

Кто же, где же, в какой нелюдской стороне
заикнуться посмеет о новой войне!

Улицей летает неохотно
мартовский усталый тихий снег.
Наши двери притворяет плотно,
в наши сени входит человек.

Тишину движением нарушив,
он проходит, слышный и большой.
Это только маленькие души
могут жить одной своей душой.

Настоящим людям нужно много.
Сапоги, разбитые в пыли.
Хочет он пройти по всем дорогам,
где его товарищи прошли.

Всем тревогам выходить навстречу,
уставать, но первым приходить
и из всех ключей, ручьев и речек
пригоршней живую воду пить.

Вот сосна качается сквозная…
Вот цветы, не сеяны, растут…
Он живет на свете, узнавая,
как его товарищи живут,

чтобы даже среди ночи темной
чувствовать шаги и плечи их.
Я отныне требую огромной
дружбы от товарищей моих,

чтобы все, и радости, и горе,
ничего от дружбы не скрывать,
чтобы дружба сделалась как море,
научилась небо отражать.

Мне не надо дружбы понемножку.
Раздавать, размениваться? Нет!
Если море зачерпнуть в ладошку,
даже море потеряет цвет.

Я узнаю друга. Мне не надо
никаких признаний или слов.
Мартовским последним снегопадом
человеку плечи занесло,

Мы прислушаемся и услышим,
как лопаты зазвенят по крышам,
как она гремит по водостокам,
стаявшая, сильная вода.
Я отныне требую высокой,
неделимой дружбы навсегда.

Тем не менее приснилось что-то.
…Но опять колесный перестук.
После неожиданного взлета
я на землю опускаюсь вдруг.

Не на землю, — на вторую полку
Мимо окон облако неслось.
Без конца, без умолку, без толку
длилось лопотание колес.

Но, обвыкнув в неумолчном гуде,
никуда как будто не спеша,
спали люди, разно спали люди,
громко, успокоенно дыша.

Как и мне, соседям, верно, снились
сказки без начала и конца…
В шуме я не слышала, как бились
их живые, теплые сердца,

но они стучали мерно. Верю
сердцу человеческому я.
…Толстыми подошвами скрипя,
проводник прошел и хлопнул дверью.

И светало. Дым стоял у окон,
обагренный маревом зари,
точно распускающийся кокон
с розовою бабочкой внутри,

Есть в движенье сладость и тревога.
Станция, внезапный поворот —
Жизнь моя — железная дорога,
вечное стремление вперед.

Желтые вокзальные буфеты,
фикусы, которым не цвести,
черные, холодные котлеты,
на стене суровые запреты,
тихое, щемящее «прости».

Слишком много дальних расстояний,—
только бы хватило кратких дней!
Слишком много встреч и расставаний
на вокзалах юности моей.

Где-то на далекой остановке,
синие путевки пролистав,
составитель, сонный и неловкий,
собирает экстренный состав.

И опять глухие перегоны,
запах дыма горький и родной.
И опять зеленые вагоны
пробегают линией одной.

И опять мелькают осторожно
вдольбереговые огоньки
по теченью железнодорожной
в горизонт впадающей реки.

Дальних рельс мерцанье голубое…
Так лети, судьба моя, лети!
Вот они, твои, перед тобою,
железнодорожные пути.

Чтоб в колесном гомоне и гуде,
чтоб в пути до самого конца
вкруг меня всегда дышали люди,
разные, несхожие с лица.

Чтобы я забыла боль и горесть
разочарований и невзгод,
чтобы мне навек осталась скорость,
вечное стремление вперед!