Давид Гофштейн - Избранное

Я семь дней молчал в печали.
Мысли и слова молчали.
Да, семь дней… А на восьмой
Я покинул дом немой.

Я живу, страдаю снова, —
Просится из сердца слово…
О тяжелых днях страны
Рассказать слова должны!

Пусть же встанут, как солдаты,
В ряд со знаменем подъятым,
Пусть из сердца будут течь,
Слившись в пламенную речь!

Ты сейчас один на свете,
Беззащитен, неприметен,
Без руля и без ветрил.

Ты один в пустынном море,
Ты один в пучине горя,
Береги крупицы сил!

Если искру ты отыщешь
В горькой гари пепелища —
Негасимой жизни след, —

Сбереги ее до срока,
Скрой ее от злого ока,
Это — дней грядущих свет.

Искры, что сегодня тлеют,
Завтра пламенем зардеют.
Ненавистный сгинет мрак,

Из-под пепла, из-под праха
Встанет жизнь без зла и страха.
Верю, знаю — будет так!

Иду, не веря: так шаги легки.
Смотрю на мир, глазам своим не веря:
Так ясен дух, так призрачны потери,
Так облака печали далеки!

Река родная возле стен Кремля
И все кругом предстало в свете новом:
Земля и небо, вся страна моя,
Весь мир в большую раму вкомпонован.

О, велики тоска и разрушенье,
Невыносим глухой печали гнет!
Закалена в огне секира мщенья,
Суровый час расплаты настает.

И пусть они безмерные страданья
Нам причиняют в бешенстве своем.
Мы выдержим любые испытанья,
Любые муки стойко мы снесем.

Пускай они нагромождают планы,
Пускай куют оковы всей земле.
История готовит неустанно
Конец насилью, рабству, кабале.

Не пожалеем в битве мы усилий,
Не дрогнут наши гордые сердца.
Мы счастья прошлых дней не позабыли.
Мы в будущее верим до конца.

Гнездо мое света полно.
Свет потоком струится в окно,
Заливает он город волной,
Над родною сияет страной.
Гнездо мое света полно.

Этот свет мне увидеть дано
В деревянном домишке моем.
Да, я знаю, повсюду мой дом.
В нашей светлой, свободной стране
Все мне близко, все дорого мне.
Есть на свете один городок,
От меня он теперь так далек.
Он зовет меня ночью и днем,
День и ночь я тоскую по нем.
Будь же проклят во веки веков
Враг, разрушивший милый мне кров
Пусть померкнет свет перед ним,
Пусть он будет отчизне чужим.
Пускай он последним рабом
Вернется в свой собственный дом.
Пусть на лбу его бычьем, крутом
Готическим древним письмом
Запишут для всех людей
Повесть наших кровавых дней.

Кто отчаялся — мне не товарищ,
Но усталому руку подам я.
Горек дым пепелищ и пожарищ,
Но мне светит маяк созиданья.
И сквозь горькие слезы страданья
Вижу новый безоблачный день я.
Вижу — утро восходит в сиянье,
Вижу в терниях силы цветенья.

Ну что ж, что я теперь седым и старым стал!
На творческую жизнь я право сохранил!
Я ненавижу зло, хоть я и слаб и стар,
Как ненавидел зло, когда я молод был.
Я видел мир рабов, и этот мир восстал, —
Я слышал зов к борьбе и набирался сил,
И за свободу в бой, в огонь тех грозных лет
С народом шел и я, как воин и поэт.

О, сверстники мои, далекие друзья!
Тот славой озарен, тот в битвах изнемог, —
Но как тепло теперь вас вспоминаю я,
Всех, кто бродил со мной по тысячам дорог!
Внезапно враг напал на мирные края,
И вновь, как в детства дни, звучит призывный
рог,
И в памяти встают слова былых молитв,
Что звали бросить дом для подвигов и битв.

Я помню детство, жизнь в заброшенном селе,
Где с трепетом внимал я пламенным словам,
Где бога я молил о счастье на земле,
Мечтал, как семена добра я людям дам…
И вот теперь опять — «в стране снегов, во мгле»
Последний свой привет, друзья, принес я вам,
На поле битв, где ваш последний вздох затих…
«Я верю!» — так звучит и мой прощальный стих.

Я верю! Пусть темно и холодно кругом,
Пусть жизнь омрачена и горек хлеб в стране,
Измученной войной, истерзанной врагом,
Я поднимаю взор к небесной вышине —
Там башни светлые, и в том краю другом
Победы брезжит луч — он ясно виден мне!
Я верю всей душой! Начало новых дней
Приветствую сейчас я песнею моей!