Теодор д'Обинье - Трагические поэмы

К слову сказать, выходит, что ныне я говорю почему-то не о моем сочинителе и его достоинствах и достижениях. Я ему служу уже двадцать восемь лет и почти все время в боевом строю, поскольку он занимает пост важного военачальника [9] В 1584 г. А. д'Обинье был произведен в чин, соответствующий современному званию бригадного генерала или генерал-майора. , что связано с немалыми заботами, ибо в его попечении ставка главнокомандующего, так что приходится вникать во все. Наиболее любимые свои писания он сочинял в седле или в окопе, увлеченный не только ложными передвижениями войск, но и другими делами, сиречь духовной пищей, невзирая на час дня и время года. Мы корили нашего повелителя, которому подавай на стол морскую рыбу, хотя ее надобно было вести за сто лиг. Но что более всего выводило нас из себя, это невозможность заставить его перечитывать написанное. Кто-то о нем сказал, что он проявил себя в разных областях, но по нашему разумению он утратил все свои достоинства из-за небрежения в делах, хотя ему доставало и небольших усилий. Об этом качестве нашего хозяина скажем с большой похвалой, хотя мы этим и не грешим. Мы бывали с ним бесцеремонны, что должно кому-то быть по душе: в частности, когда попадались просторечия. Возражая нам, он все же строил стих согласно нашему желанию, однако ворчал, что старик Ронсар, коего он почитал выше всех современных ему [10] Пристрастие Ронсара к диалектизмам и архаическим формам в языке отразилось на лексике его поэзии и нашло место в его трактате «Защита и прославление французского языка». сочинителей, говаривал ему и другим: «Дети мои, берегите свою мать, родную нашу речь, от всех, кто благородную девицу хочет обрядить служанкой. Сколько исконно французских слов, в коих ощущаем старую вольную Францию, таких как «тонина», «заради», «нутро», «берлога», «прядать» и других в этом роде, советую вам не утрачивать сии старинные словесы, употребляемые вами и оберегаемые беззаветно от всяческих лоботрясов, не понимающих тонкости слова, которое не подражает латыни или итальянщине, они предпочитают употреблять такие словечки, как «дифирамб», «неглижировать», «критиковать», нежели «хвала», «пренебрегать», «злословить», их речь достойна школяров из Лимузена» [11] В романе Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» некий школяр безбожно коверкал французский язык, вставляя не к месту латинизмы. . Сказанное — собственные слова Ронсара. Позже, когда мы упрекнули нашего мастера за некоторые стихотворные размеры, показавшиеся нам жестковатыми, он ответил, что Ронсар, Без [12] Теодор де Без (1519—1605) — поэт, богослов, переводчик на французский язык «Псалмов», после смерти Кальвина стал вождем французских и швейцарских протестантов. , дю Белле и Жодель [13] Этьен Жодель (1532-1573) — французский поэт, участник «Плеяды». не стремились к более совершенным, что сам он не столь знаменит, как виршеплеты, издающие законы стихописания. Несмотря на соблюдение правил при таких языковых трудностях, как причастие прошедшего времени женского рода, он допускал в этих случаях изредка вольности, заявляя, что обогащает язык. Однако во всех его ранних писаниях ощущаются стихотворческие приемы прошлого века. Во имя простоты стиха наряду со сложными метрами он употреблял в своих сочинениях не более трех-четырех размеров.

Он держался этого правила и с самого начала неукоснительно ему следовал, но избегал нападок со стороны первых пиитов Франции, которые сего не любили. Мы вам покажем содержание частей сочинения, главное содержание, а потом я расскажу вам о построении книги.

Каждая отдельная книга в содержании имеет свое название, соответствующее сути книги, как следствие причине. Первая книга называется «Беды», являет широкую картину несчастного королевства и написана в низком трагическом штиле, немного отступающем от закона повествовательного жанра. За этой книгой следуют «Властители», написанные средним штилем, но в какой-то степени сатирическим: в этой поэме автор соотносит свободу своего письма со свободой нравов своего времени, обнажая существо этой второй свободы как повод для первой. Потом он показывает, что возникновению бед способствует беззаконие, которое носит имя «Золотой Палаты». Сия третья книга под этим заголовком выполнена в том же штиле, что и вторая. Четвертая, названная автором «Огни», полностью следует его религиозному чувству и написана в среднем трагическом штиле. Поэма пятая, «Мечи» — в более приподнятом, более поэтичном трагическом штиле, более смелом, чем в других поэмах. Кроме того, я хочу вам пересказать один примечательный диспут между автором и его учеными собратьями. Раппен [14] Никола Раппен — адвокат, поэт, один из авторов «Менипповой сатиры», памфлета, направленного против Лиги. , один из замечательнейших умов своего времени, стал бранить сочинителя за его небесные образы [15] В поэме «Мечи» А. д'Обинье переносит своего лирического героя, убитого в бою, на небо, где праведникам дано увидеть картины прошлого и будущего, расписанные на небосводе ангелами. Среди этих образов имеют также место события гражданской войны и резни. , заметив, что еще никто и никогда не осмеливался живописать земные дела на небе, а небесные на земле. Автор защищался, ссылался на воображение Гомера, Вергилия, а из новейших поэтов — на Тасса, изображавших себя наперсниками небожителей, управлявших в небесах делами греков, римлян, а позднее — христиан. В подобных дебатах приходилось ссылаться на три бесспорных авторитета, которые, рассмотрев ткань произведения, соглашались с правом на вымысел. Я защищаю моего беспечного автора от сочинителей, кои заимствовали у него сюжеты, так некий господин де Сент-Март [16] Сцевола де Сент-Март (1536—1623) — французский гуманист, поэт, ученик Ронсара, напечатавший несколько сборников французских и латинских стихов. Будучи известным католическим правоведом, находился в оппозиции Лиге. , как один из арбитров спора, говорил: «Вы веселитесь в небесах ради деяний небесных, и мне кажется, вы рискуете своей скромностью, ведь если бы в вашем распоряжении было бы нечто повыше, чем небо, вам пришлось бы там поселить кого-то сверх-небесного». За пятой книгой следует сочинение под названием «Возмездия», историческое и богословское. Эта книга, а также последняя, именуемая «Суд», исполнены в высоком трагическом штиле и могут подвергнуться нападкам за переизбыток страсти, хотя сей жанр ставит своею целью потрясать сердца. Все же автор по мере возможности освобождает от этого переизбытка тех, кто сам захвачен страстью либо не слишком беспристрастен.