Виктор Моспан: Путь. Стихи

Тоска – классическое чувство,
Но ты не прав, любезный друг.
Когда возводишь в ранг искусства
Патологический недуг.
Когда, на сцене угасая,
Стоишь, подъемля взор горе…
Какая сила роковая
Тебя подвигнула к игре?
Неужто боль?
Но, Боже правый,
Здоровых нет среди людей,
И этой горестною славой
Не должен хвастать лицедей.
Искусства смысл и сверхзадача
Художника,
Любезный друг,
Стерев с лица гримасу плача,
Войти с улыбкой в светлый круг.

Качнулась занавеска на окне,
Порозовевшая в лучах заката.
И ветерок в вечерней тишине
По улочке прокрался воровато.

Там, за окном, склонился над столом
Девичий тихий озарённый профиль,
А снизу, с площади, глядят на дом
Печальный Фауст, желчный Мефистофель.

На землю от собора тень легла,
Под ним коты заводят шуры-муры,
Заухал сыч на шпиле, ночи мгла
Вот-вот укроет странные фигуры.
Плащи в пыли, заржавлены клинки,
В глазах не увидать былого блеска,
Но всё ещё с надеждой старики
Глядят, как пламенеет занавеска.

Елена, мой корабль у скал,
Весь в белой кипени ветрил.
Как долго я тебя искал,
По ойкумене колесил.

Елена, вот моя рука,
А сердце я потом отдам.
Дорога будет нелегка
И далека – в Пергам.

В пути любовью станет страсть.
Прости, Елена, что как тать
Я вынужден тебя украсть —
Корабль не может ждать.

Утром, вечером, и ночью, и средь бела дня
Я тебе желаю счастья —
в жизни без меня
Утром, вечером, и ночью, и средь бела дня.

Любовь прошла.
Один – иду.
Могу успеть в кино на восемь.
Забыл часы, как на беду.
– Который час?
– Примерно осень.

Сродни шаманству наше ремесло:
Едва ли не сизифовы усилья
Мы прилагаем,
Но кого спасло
Оно,
Чьи распрямило крылья?

Лишь миг успокоения дают —
Спасение тому, чьи муки тяжки, —
Стихи.
Но кто считает легким труд
Смирительные шить рубашки?

Рванутся души, словно дети,
Друг к другу…
Всё неймётся им!
Но нам знакомы штучки эти,
И воли мы им не дадим.

Угрюмый и робкий, как зимний рассвет,
Явлюсь пред твоими очами.
Руками всплеснёшь: – Сколько зим, сколько лет!
Какими судьбами?!

Не стану я лгать о любви и судьбе,
Скажу: – Хорошо привечаем
Я здесь, потому и нагрянул к тебе.
Попотчуешь чаем?

У тети Серафимы,
Подруги бабушки моей,
Всех сыновей взяла война.
Всех. Семерых.
На целом свете не осталось никого
У тети Серафимы.

И если скажут мне,
Что я войны не видел,
Я вряд ли соглашусь:
Я тетю Серафиму
В детстве знал.
Она казалась мне добрее
Добрейшей бабушки моей.

Безнравственна поэзия, мой друг,
И неотвязна, словно проститутка.
Но ты не внемлешь голосу рассудка
И посвящаешь ей одной досуг.

Очнись, взгляни, как хорошо вокруг!
Неужто этот мир – пустая шутка?
Ты сам тому не веришь… Станет жутко,
Когда, как чашка, выпадет из рук

Всё, что в угоду самоотреченью
Ты слепо отвергал, чему значенья
Не придавал. Но впереди – финал.
Тогда найдёшь ли ты себе прощенье,
Как тот, кто жизнь убив на извращенья,
Любви высокой так и не узнал.

Я из Москвы приеду в Киев
И без волнений и хлопот
Куплю билет не на “ракету”,
А на колесный пароход —
Он старомоднее калоши
И гонит крупную волну,
Но мне спешить как раз не нужно:
Я с полпути искать начну
Полузабытые приметы
На том и этом берегу,
А после Ржищева волненье
Унять и вовсе не смогу.
Когда же из-за поворота
Пойдет Батурина гора,
Скажу попутчикам случайным:
– Счастливо плавать. Мне пора!
…Причалит к пристани уютной
Такой домашний пароход —
И я по узенькому трапу
Сбегу в толпящийся народ.
Так было прежде, так же будет
И в этот раз:
Уверен я,
Что кто-нибудь протянет руку:
– Надолго в отчие края?