Виктор Моспан: Путь. Стихи

Но там тоскливо в ясную погоду:
Под солнцем жарко, тени не найдёшь.
И буду я блуждать по небосводу,
Пока не встречу теплый майский дождь.
И с ним в обнимку,
Словно два матроса,
Подвыпивших, беспечных,
Мы сойдём
На эту землю,
Где легко и просто,
Где так любил я мокнуть под дождём.

На улице серо и сыро,
А в комнатах мрак и хандра.
Вина бы сухого и сыра,
Да что-то не пьётся с утра.
Становятся пьянки обрядом
(А радость дарили в былом), —
И надо, чтоб кто-нибудь рядом
С тобою сидел за столом.

Увидеться можно бы с другом
(Недолго собраться к нему),
Но жертвовать чьим-то досугом,
Чтоб только не быть одному…

Увольте! Уж лучше химера:
Два мрака глядятся в окно —
На улице сыро и серо,
В душе и квартире темно.

Клубились кучевые облака
Над прудом, обрамленным тополями
С листвою, опаленною слегка
Случайными пока что холодами.

В смятении была моя душа,
А тут ещё – пустое наблюденье,
Что лист, уже не первый, мельтеша,
Свершает неизбежное паденье.

Спланировал на пруд —
И зарябила гладь.
Вода заволновалась, вспоминая,
Как стужа зимняя мешала ей дышать,
Как тяжела неволя ледяная.
Лишь ворон был спокоен, как пророк,
Сидел на неподвижной карусели
И нехотя вещал о том, что прок,
Возможно, есть в движении без цели.

В работе наступила передышка,
Но ничего весёлого в окне.
Закрыл глаза —
Бежит босой мальчишка
(И как ему не колко!)
По стерне.
Увы, он далеко, и я не вижу,
Что привело его в такой восторг.
Кричит как будто?
Если бы поближе,
Да жаль, слова относит ветерок.
От бега запыхался,
Рубашонка
Сатиновая
вздулась на спине.
Счастливый, по стерне бежит мальчонка,
Спешит, но от меня, а не ко мне.

Еще мальчишка,
Я стоял в бору
И вверх глядел.
Гнетущая сначала
Мелодия деревьев на ветру
Потом оптимистичней зазвучала.
Стволы соединяли явь с мечтой,
Роднили землю с высью голубою.
Они не принижали высотой,
А как бы увлекали за собою.
Я был побегом тоненьким в снегу,
Тянулся в небо, как росток, отважно.
Что дальше было, вспомнить не могу:
Смеялся, плакал…
Разве это важно?

Дальним
Никогда не будет местом
Край, где хата с козырьком стрехи,
Где вовсю горланят по насестам
Злые золотые петухи.
Где струится стежка от порога
За калитку, как ручей к реке.
Там течет пустынная дорога
И впадает в небо вдалеке.
Я и сам ушёл по ней однажды,
Без толку по свету колесил.
Уходили – были мы отважны,
Что ж вернуться не хватает сил?

Осень бродит, заполняет соты.
Я приехал в незнакомый край.
– Чужестранка молодая, кто ты?
– Отгадай.
– Чужестранка, дай попить с дороги.
– Зелье приворотное в воде.
Я ружье оставил на пороге,
Конь у бука ходит на узде.
Ей в глаза я глянул – и осела,
Как листва, печаль на дно души.
Осень бродит. Мне-то что за дело —
Пусть себе волнует камыши.

Как Одиссей, уставший от блужданий
По морю синему, я – жизнью утомлён —
Прилёг в тени под старым осокорем,
В листву зарылся и забыл про всё.

Но мысли – или тени их – мелькают
В дремоте тихой. Мельтешит листва,
Упал на ствол весёлый отблеск солнца,
И по нему скитается мураш.

И я усну под беззаботный шелест
С надеждой, что игрой увлечена
Меня мячом разбудит Навсикая,
Царя феаков тоненькая дочь.

Доверять февралю – как довериться сердцу кокетки
И в метель угодить, ведь недаром зовут снегопас
Коротышку угрюмого. Дни безмятежные редки,
А такой, как сегодня, бывает в столетие раз.
К сожалению, я не владею волшебною кистью,
И с картиной не может сравниться рисунок пером,
Но, прохожие, стойте, хотя бы на миг отвлекитесь
От привычных забот и послушайте птичий содом.

Птицы громко поют, что наступит весна несомненно.
И, быть может, чуть-чуть преждевременна добрая весть,
Но в обличье Москвы не заметить нельзя перемены —
Так теплеет лицо перед тем, как улыбкой расцвесть.