Виктор Моспан - Путь. Стихи

Ведро наполнить – труд и торжество
(А клюкву я беру не без разбору).
Осталось только пожалеть того,
Кто в гости не приехал в эту пору.

Не вернуть беспечного веселья
Прежней молодой моей поры.
Ныне, кроме тяжкого похмелья,
Не приносят ничего пиры.

Неужели зрелый ум – помеха
Радости кипучей, как вино?
Что-то заразительного смеха
От себя не слышу я давно.

Прожитые годы вспоминая,
Нахожу трагический разлом:
Почему, скажи, душа родная,
Счастье не в грядущем, а в былом?

Непонятные небо и ночь,
Равнодушные к жизни людской,
Никому не желают помочь,
Но способны похитить покой.
По Чумацкому Шляху хохлов —
По Великой Небесной Реке —
Столько звёзд проплывает, что слов
Недостанет в любом языке.
Человеку назвать не дано
Поимённо всех звёзд и планет…
Бесконечность постичь мудрено,
Если Высшего Разума нет.
Сознавая людскую тщету,
Поневоле вздохнёшь тяжело.
Мириады миров на счету —
Только Богу известно Число.

Было тридцать, сорок, пятьдесят,
Может быть, и сотню одолею —
Годы не веригами висят,
А ведут в тенистую аллею.

Там, вдали, зовуще брезжит свет
Моего далёкого заката.
Не могу солгать, что смерти нет,
Но душа бессмертна и крылата.

Не выношу казенного жилья,
Постылы мне казарма и каюта.
Морозный запах свежего белья —
Свидетельство домашнего уюта.

Хозяйка молода и хороша,
Покой и нега в хлебосольном доме.
Невольно утишается душа…
И только сердце глупое – в истоме.

Простого счастья не дано ему —
Судьбою не отпущено земною.
И, бедолаге, мне в таком дому
Вовек не жить с любимою женою.

Отцедит октябрь на исходе
Холодную чистую даль,
И грусть воцарится в природе,
В груди захолонет печаль.
Улягутся мнимые страсти,
Утихнут житейские бури.
Душа… Да пребудет во власти
Прозрачной предзимней лазури
Подольше – подальше от разных
Бессмысленных истин и дел.
Не здесь, в суете и соблазнах,
Её Богоданный удел.

В день Рождества Богородицы
Всякое лето прошло,
Если еще и воротится,
Будет недолгим тепло.

Станем следить за приметами,
Думать о новой зиме.
Всё, что зовется заветами
Предков,
Найдётся в уме.

Только бы вечные истины
Были душевно близки,
Ветры куржавыми листьями
Не навевали тоски.

Только бы стужа, как водится,
Не остудила сердец.
В день Рождества Богородицы
Всякому лету конец.

Негромкий слышен голос, весь
Исполненный заботою.
– А мой Иванко с вами, здесь?
– Идёт, идёт с пехотою.

Вставала мать в рассветный час,
Брела путями мглистыми.
– А мой Иванко среди вас?
– Вон там идёт, с танкистами.

Дошла до боевых застав,
Где встало солнце дымное.
– Идёт Иванко, не отстав?
– Нет, нет, спешит, родимая…

А он уже назло врагу
Не шёл сквозь взрывы лютые,
А он споткнулся на бегу
Под артналётом в Лютеже;

Не пил воды, не мял травы
Под тяжестью могильною.
Белёсый чубчик головы
Пророс отавой сильною.

А ей известно из примет,
Что он идёт, аукает,
И десять лет, и двадцать лет
В окно родное стукает.

Умру не от смерти – от жизни:
Она не вполне хороша,
Поскольку в любимой Отчизне
Покоя не знала душа.

И Богу, и людям известны
Причины терзаний, они
Подобны дыханию бездны,
Где смрадные тлеют огни.

Небесные своды суровы —
Способны камнями упасть.
И твердь с преисподней готовы
Сомкнуться, как алчная пасть.

О несбывшемся поздно мечтать.
Жизнь прошла – и последнее дело
Перед свиньями бисер метать.
Ухожу на покой. Надоело!

Остается забота – одна:
О душе вне телесной планиды.
Как-никак, а родная она,
Распрощаться бы с ней без обиды.

Напоследок бы лишнего зла
Не навешать на легкие крылья,
Чтоб душа, словно птица, смогла
К небесам воспарить без усилья.