Виктор Моспан - Путь. Стихи

Промчалась вдохновенная весна,
И пережиты треволненья лета.
Но, как в былом, чарует новизна —
Поры осенней песня не допета.

О мой октябрь! Отрада бытия,
Люблю твою высокую остуду,
Надеясь втайне: может быть, и я
Таким же строгим и красивым буду.

Даст Бог, дожить удастся до зимы —
Замкнётся жизнь дугой большого круга…
Душа моя, не расставались мы
Весь век. И что нам будущая вьюга!

И мы, беляки среди русских лесов,
И мы, русаки на равнинных просторах,
Страдаем от ваших охотничьих псов
И ружей двуствольных, тех самых, в которых
И дробь, и грохочущий порох.

А есть ведь и хваткие когти совы,
Безжалостно-хищные острые зубы
Лисы Патрикевны, которую вы
Охотнее зайцев на шапки и шубы
Привыкли стрелять, душегубы.
А яды, косилки… Печальный рассказ.
Не странно ли, что до сих пор не убудем.
И после всего обзываете нас
Косыми да трусами. Нет, мы не судим.
Но как вам не совестно, людям!

Шли навстречу ветру,
Может быть, вперёд,
Эти километры
Век не отберёт.

А чего достигли
И куда пришли?
Солнце, словно в тигле,
Плавится вдали.

И звезда высоко
Первая – чиста.
Только… видит око
Прежние места.

Здесь ничто не ново —
Празден интерес…
Разве только Слово
Снизойдет с небес.

Среди зимы расцвёл на ветке ели
Оранжево-оливковый цветок —
То в жаровом не зимнем оперенье
И с буроватым крапом на плечах
Лесной мудрёный обитатель клёст.

Казалось бы, не прокормиться в стужу,
Тем более не вывести птенцов,
Но жирных смоляных семян довольно,
И мощен клюв, сходящийся крестом, —
От шишек остается шелуха.

Детишкам корм принёс – и “кле-кле-клие”! —
Задорно песенка звучит в лесу.
Не отказал себе в забаве праздной
Слегка пощебетать и посвистеть.
Живи и здравствуй, безунывный клёст!

Театр теней
Один и тот же
Даёт спектакль по вечерам:
Видны в проёмах светлых окон
Картины странной пьесы “Жизнь”.
То персонажи, то зеваки —
Мы в действие вовлечены,
Но, так и не постигнув сути,
С подмостков сходим в свой черёд:
Одни – счастливцами на зависть,
Другие – жалость пробудив…
Но те и эти – изначально —
Всего лишь тени бытия.
Быть может, новые герои
Сумеют лучше воплотить
На этой сцене безнадёжной
Бессмертный замысел Творца.

Еще один из нас ушёл туда,
Откуда нет привета и возврата.
Для близких смерть писателя – беда,
Для остальных – тяжелая утрата.

Но знали все – прошло немало лет,
Как муза позабыла тропку к дому,
Где жил и вдохновенье ждал поэт…
Она ушла к другому – молодому.

До смерти не смирялись дух и плоть
(Художники сгорают как берёста).
Ему теперь судья – один Господь,
А со стихами время разберётся.

Переливалась водка в хрустале —
Пила литературная столица
За упокой того, кто на земле
Свой след оставил, что не повторится.

Облетает с черёмухи цвет, бузина
Зацвела, и под ней – земляника.
Тонкостенным фарфором слепит белизна.
Это ландыш из первых. Взгляни-ка!

Под навесом ветвей схоронился – и тут
Не укрылся от нашего взгляда.
Как ладошки его стебелёк берегут
В колокольцах неровного ряда!

А сорвёшь, – увядая, поникнут они,
Превратятся в подобья скорлупок,
Неживых фонарей, где погасли огни…
Как пленителен ландыш – и хрупок.

Под вечер солнце двинулось к ночлегу,
Луна свою оставила постель.
В лугах тащил скрипучую телегу
Прогонистый трудяга-коростель.
Туман вставал клубами, тёк долиной,
Затапливая низкие места.
Завязывался бой перепелиный,
Как в пику дергачу. И неспроста.

Казалось, приставали забияки:
– Куда ты на ночь глядя? Брось дела!
А тот спокойно шествовал во мраке.
От ярости зашлись перепела.

Они, по сути, были домоседы,
Сошлись на облюбованный точок
И яростно сражались до победы
За самочку. А этот дурачок…
Дергач скрипел и шёл своей дорогой.
Пускай перепела ведут войну
За право полюбиться с недотрогой,
А он ходок – и встретит не одну.